— Мы слышали об одном из певцов, — сообщил он с ухмылкой.
— Он что, развлекал нас когда-то? — спросил Деспот.
— Это она, а не он, и она никогда не была в Эрнестраде.
— Как её зовут?
— Мы ещё не знаем. Как только узнаем, я доложу Вам, сэр. — В голосе Главного Маршала звучал неприятный сарказм, но он был достаточно хорошо замаскирован, поэтому Деспот был вынужден, как обычно, проигнорировать его. — Однако разведчики рассказали мне кое-что о ней.
— Что же?
— Говорят, она пришла из другого мира — мира, расположенного за пределами Альбиона.
— Чушь и ерунда! Этот идиот Лайан заявлял то же про своего отца, но это был всего лишь бред сумасшедшего!
Нгур с притворным уважением кивнул.
— Дому Эллона было удобно выдать это всё за фантазии, — сказал он, — но солдаты, которые служат Вам, уверены, что это правда. Они верят, что за стеной тумана находится другой мир и что отец Лайана пришёл именно оттуда. Я с ними согласен, сэр: я не могу найти другого объяснения тем волнениям, которые он вызвал. Он не был ни крестьянином, ни эллоном, ни дрёмой, ни певцом. Трудно подобрать этому объяснения, отличные от тех, в какие верят мои солдаты.
— Ты испытываешь моё терпение этими глупостями.
— Я хочу служить вам настолько хорошо, насколько позволяют мои способности, сэр. Чтобы делать это, я должен изредка говорить вам о неприятных вещах.
Деспот приглушил свою ярость. Конечно, Главный Маршал был прав, но это не делало его заявление более приемлемым. Пальцы Деспота, похожие на сардельки, так сжали подлокотники трона, что, казалось, вот-вот сокрушат алебастр.
— Но Лайан мёртв. Я сам видел, как он умер. У нас нет больше нужды бояться пришельцев из другого мира.
— Я тоже видел, как Лайан умер, и запомнил это хорошо, хоть и был тогда почти мальчишкой. Но Лайан был мужчиной, и, как у любого другого мужчины, резонно предположить, у него были любовницы. Разве невероятно, что одна или несколько из них родили от него детей? И разве невероятно, что дети могли унаследовать то, чем он обладал?
— Глупости! — отрезал Деспот рефлекторно, в то же самое время думая про себя: «Это, увы, слишком вероятно. Возможно, потребуется немного больше усилий, чем я предполагал, чтобы успокоить этот проклятый новый бунт. Возможно, даже, что Нгур проживёт немного дольше, чем я надеялся, потому что он едва ли не самый компетентный из всего моего армейского командования».
— Я разделяю ваше мнение, сэр, — сказал Нгур.
— Это глупости, как я и соизволил сказать, — продолжал Деспот, — но тем не менее я повелеваю тебе, просто на случай, если в этих сумасшедших слухах скрывается толика истины, взять под своё прямое командование скромный отряд — сотен пять и уничтожить этот бунт в самом зародыше.
Нгур снова поклонился.
— Я преклоняюсь перед вашей мудростью, — сказал он.
— Ты можешь идти, — сказал Деспот.
Он проследил за тем, как Главный Маршал попятился к двери.
Этот человек должен быть убит. Хамство нельзя терпеть. Но пока пусть поживёт. Пока он ещё полезен.
* * *
Солдаты из Эллонского конвоя захлёбывались в крови. Первая волна стрел была встречена удивлением, вторая же — стеной из щитов. Большинство молодых солдат никогда не подвергались атаке и не могли эффективно отразить её. Не успели они подумать, что всё это — просто кошмарный сон, Рин с отрядом крестьян напала на них с тыла и стала рубить на куски мечами и топорами.
И как только последний эллон был убит, часть крестьян бросилась снимать с них форму и под началом Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Регана отстирывать её от крови в большой деревянной кадке. Остальные принялись скидывать тела в заранее приготовленную братскую могилу и засыпать их землёй. Захваченных лошадей увели, а провизию, которую вёз конвой, распределили по тайникам в деревенских домах.
Вся операция была проведена с ледяной педантичностью, и Рин с Аней гордились этим. Ни один эллон не ускользнул, значит, если повезёт, пройдёт немало периодов бодрствования, пока об этом налёте узнают в Эрнестраде. С другой стороны, слухи распространяются быстро…
Ближе к периоду бодрствования все четверо — Аня, Рин, Реган и Джоли — собрались в своём доме. На столе перед ними стоял бочонок крепкого красного вина, и они периодически наполняли из него свои чашки. В их помутившихся от вина глазах была смесь триумфа и печали.
— Нам надо уходить отсюда, — сказала Рин. Комната кружилась у неё перед глазами, и дверь напротив, казалось, вот-вот откроется. — Как только эллоны узнают, где погибли их солдаты, они доберутся до Лайанхоума и убьют здесь всё живое, даже скот.
Рин угнетали воспоминания о резне, в которой она только что принимала участие: она видела слишком много крови за свою жизнь, и кровь эта уже переполняла её. Аня, напротив, хотя и не стремилась принимать участие в убийствах, теперь, попробовав это, вошла во вкус.
— Нам нужна провизия, — заметила она.
— У нас достаточно и еды и вина, — сказала Рин и мрачно добавила: — Теперь.
Она надеялась, что слово это получит хоть какой-нибудь отклик у Ани, но та лишь по-детски улыбалась, как ребёнок, только что порадовавший родителей.
— Люди умерли ради того, чтобы у нас была пища, — снова сказала Рин.
— Да, — заметила Аня, — но из наших лишь четверо. А что говорить об эллонских солдатах? Они хороши только мёртвые.
Рин с грустью кивнула.
Аня была права — в этом-то и состояла проблема. Когда ты прав, тебе вовсе не легче видеть боль и ужас на лицах молодых людей, превращающихся в мясо. Рин ненавидела дом Эллона и всех его добровольных слуг, но, в идеале, предпочла бы как-нибудь переделать их, а не убивать их.
Аня, возможно, когда-нибудь тоже поймёт её. Рин решила больше об этом не думать.
— Вода — тоже проблема, — сказала она, — Мы не можем пить одно лишь вино.
— У нас полно воды, — возразила Аня, указывая деревенский колодец. — Почему ты считаешь, что это проблема?
— Всё дело в транспортировке, — пояснил Реган, с улыбкой глядя на неё. Несмотря на то, что Аня была очевидным и самым настоящим лидером, очевидно было и то, что она ещё менее практична, чем сама Рин. С точки зрения Ани, то, чего она добивалась, получалось само собой, просто из-за того, что она хотела этого: пусть другие думают, что да как.
— У нас есть сосуды, — возразила она. — Водонепроницаемые мешки, горшки, наконец.
— Вода довольно тяжёлая. — Реган произнёс очевидную вещь. — Как ты собираешься нести её?
— Лучше вообще не носить, — сказал Джоли ещё до того, как Аня смогла ответить.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Реган.
— Мы можем использовать колёса. Люди могут идти пешком, им нет нужды ехать верхом или на повозках, наблюдая, как растут их животы. Кстати, благодаря щедрости наших друзей — эллонов, мы имеем теперь шесть повозок.
— Семь, — поправила Рин, — но в остальном ты прав. Она хлебнула ещё вина и повернулась к Регану.
— Как только все трупы будут захоронены, — сказала она, — возьми несколько человек и начинайте качать воду из колодца, а ещё нескольких отправь собирать все ёмкости, какие только они смогут найти. В идеале, мы должны уйти из деревни до начала периода сна, поэтому посоветуй им, чтобы они поторопились. Ладно? Те, кто не будет заниматься водой, пусть соберут все одеяла. Подушки пусть оставят — если найдутся такие неженки, которые не могут спать без подушки, мы лучше обойдёмся без них. Всё место, которое останется на телегах после погрузки воды и одеял, необходимо заполнить провиантом. Но не слишком увлекайся — мы всегда сможем достать еду по пути. Скотину придётся оставить здесь — коровы и быки слишком медленно передвигаются. Нет, вообще-то, зарежь парочку бычков, но не больше. Если мы устроим пиршество сегодня вечером, то многие сомневающиеся присоединятся к нам.
Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган пытался запомнить все эти быстро отдаваемые приказы. Он посмотрел на Аню, ища у неё подтверждения, и та кивнула в знак согласия.
Он вышел из дома с опаской: он был вовсе не уверен, что жители деревни выполнят его приказы, даже если он подкрепит их авторитетом Ани и Рин. Ему не хотелось с позором возвращаться обратно в дом и звать женщин на подмогу.