Он покачал головой.
Всё это было не важно.
В его задачу входило найти крестьянина, более или менее похожего на лидера, и казнить его. Было бы лучше, если бы он смог найти крестьянку со светлыми волосами, чтобы выдать её за саму Аню. Ему нужна была жертва, чья смерть дала бы надежду армии Нгура.
— Извините, — произнёс голос неподалёку.
Он оглянулся, но никого не увидел.
— Извините, — повторил голос.
На этот раз Аропетрана посмотрел вниз.
Рядом с его конём стояла маленькая, почти безгрудая женщина, с короткими, плохо постриженными волосами. Он уже хотел отшвырнуть её ногой, когда почувствовал силу в её взгляде.
— Я крестьянка, — сказала она, — я пришла сюда, чтобы вы меня захватили. Почему вы не хватаете меня? Поторопитесь. У меня есть более важные дела, чем торчать здесь часами, чтобы потом меня связали, отвезли в Гиорран пытали и казнили. Я могла бы заняться чем-нибудь более интересным: например, повернула бы солнце другой стороной, чтобы вы увидели, что там находится. Думаю, вам следовало бы проявлять больше уважения к людям, которых вы собираетесь замучить до смерти.
Аропетрана некоторое время смотрел на далёкие холмы, а затем вновь обратил свой взор на женщину.
— Ты крестьянка? — спросил он.
— Ну, в некотором роде. — Женщина отошла в сторону, села и вынула из ноги занозу. — Я была близка к Лайану — нет, не подумайте, не в этом смысле, я хорошая подруга Ани. Если вы хотите схватить одного из повстанцев, чтобы пытать и казнить, я — ваш лучший выбор. Остальные хорошо спрятаны, даже несмотря на то, что они наблюдают за нами сейчас. Чтобы справиться с ними, понадобится нечто большее, чем ваш маленький патруль. Думаю, что вам лучше всего взять именно меня.
Аропетрана взглянул на своих солдат, а те посмотрели на него.
— Только не вздумайте меня насиловать, — сказала женщина, с интересом рассматривая свои ногти. — Вы можете трахаться друг с другом — я не против, но прошу вас, не пытайтесь насиловать меня. Мне не хотелось бы разрывать ваши кровеносные сосуды в местах, которые неудобно называть.
— Ну что? — спросила она уже более весёлым голосом. — Берёте меня в заложницы? Чем быстрее вы решитесь, тем быстрее мы вернёмся в Гиорран.
Потом встала и подошла к Аропетране.
— Ну давай же, — сказала она нетерпеливо. — Пере» кинь меня через седло. Это ведь просто, ты же знаешь.
— Я не верю, что ты крестьянка, — сказал он.
— Нет, веришь, — сказала Элисс.
Она улыбнулась ему.
И он словно погрузился в её глаза. На долю секунды ему показалось, что кроме них на свете не существует больше, никого и ничего.
— Верю, что ты крестьянка, — произнёс он с каким-то механическим выражением в голосе.
— Бывали люди и повежливее, — сказала она, касаясь мочки своего уха, как бы проверяя, всё ли с ней нормально, — но сойдёт и такой ответ.
— Ты хочешь, чтобы тебя казнили?
— Конечно. Я не хочу, чтобы меня тащили в Гиорран из-за пустяков. Моя казнь будет просто шикарной, представляешь: это не будет простое обезглавливание или что-то вроде этого, а полное ритуальное вспарывание живота. И много музыки. Струнный квартет подошёл бы лучше всего.
Аропетрана и его солдаты вновь переглянулись.
— Было бы глупо отказываться от её предложения, — произнёс наконец один из солдат, — тем более, что это сэкономит нам кучу времени.
Аропетрана почувствовал, что уже принял решение.
— Музыку я не могу гарантировать, — сказал он.
Элисс, казалось, негодовала, но затем выражение её лица смягчилось.
— Это ничего, — сказала она. — Если понадобится, я сама спою, пока вы мне будете вспарывать живот. Знаете, какой у меня хороший голос? Правда, он немного низковат для сопрано, а с другой стороны, я недотягиваю чуть-чуть до контральто, тем не менее он вам понравится. Конечно, я подберу какую-нибудь подобающую для своей казни песню — в общем, толпа будет довольна.
Аропетрана поднял глаза к небу и подумал, не поискать ли другого крестьянина. Всё же эта крестьянка призналась, что знакома с Аней и, возможно, на эшафоте повторит своё признание. Как сказал солдат, было бы жаль упустить такую возможность.
— Хорошо, — наконец произнёс он.
Солдаты смотрели на него с явным неудовольствием. В уставах совершенно ничего не говорилось о технике перекидывания людей через сёдла.
— Ты можешь взобраться сюда? — пролепетал Аропетрана, отчаявшись.
— Конечно, — весело ответила Элисс. — Я только и ждала этого предложения.
Она подпрыгнула и улеглась на седло прямо перед ним, свесив руки и ноги.
— Я выгляжу достаточно полумёртвой? — прошептала она.
— Вполне, — вздохнул он.
Они повернули к Гиоррану. На сердце у Аропетраны лежал груз гораздо более тяжёлый, чем тело женщины, которую он вёз.
* * *
— Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган, — сказал он стражникам, которые спросили его имя, — хотя я откликаюсь просто на имя Реган.
Стражники засмеялись. Один из них был толстым и низеньким, другой же высоким, но тоже толстым. Оба были одеты в красно-зелёную форму эллонской армии, и оба держали свои наточенные как бритва мечи, направляя их остриями прямо в сердце Регану. За ними высились стены Гиоррана. Он вытянул руки, показывая, что у него нет оружия. В одной руке он держал бубен, а в другой флейту.
— Я певец, — объяснил он. — Я путешествую по всему Альбиону от одного берега до другого. Люди помнят мои песни, пока я нахожусь с ними, а потом забывают.
Он низко поклонился.
— Певец в вашем распоряжении.
— Нам не нужен певец, — сказал стражник-коротышка.
— Никто не знает, нужен ли ему певец, — возразил Реган, зевая и делая вид, что собирается пойти прочь.
— Кто ты? — гаркнул высокий стражник.
— Я же сказал, я — Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган, возможно, один из лучших певцов в этом мире. Впрочем, лучше опустить слово «возможно».
Так его просила сказать Элисс.
Он улыбнулся, надеясь что улыбка скроет леденящий ужас, сковавший душу.
— Хотите ли, о благородные солдаты, я развеселю вас своей музыкой? — предложил Реган, глядя на инструменты в своих руках. — Я могу сделать так, чтобы облака в небе заплясали от радости, когда я сыграю лишь одну трель на своей флейте.
— Мы не хотим ни веселиться, ни плясать, — сказал высокий стражник. — А что касается облаков, они нас не волнуют. — Он даже фыркнул от раздражения.
— О! — сказал Реган. — Я могу поднимать ваших людей на битву, играя на своём бубне.
Он многозначительно посмотрел на свой инструмент.
— Он кажется мне безвредным, — заявил коротышка.
— Дай то Бог, — улыбнулся высокий, обнажая гнилые зубы, — иначе он будет убит.
— А мне нравится музыка, — сказал коротышка. — Оказывается, она здорово помогает от запоров.
Реган опустил уставшие руки.
— Могу ли я вступить в вашу армию? — спросил он высокого стражника, который ошарашено разглядывал своего компаньона.
— Да. Конечно. Ступай.
Он пропустил Регана.
— Сонаты для гобоя подходят для этого лучше всего, — услышал Реган слова коротышки, входя в лагерь эллонской армии.
Сразу же в нос ударили запахи горящей древесины и помойных ям. Никто из солдат не обращал на него внимания, когда он проходил по дорожкам между палаток; все они, казалось, были погружены в своё мрачное настроение. Реган чувствовал некую вину за свою беззаботность, охватившую его после того, как удалось пройти мимо стражников. Он напомнил себе, что не должен останавливаться и играть джигу, чтобы развеселить этих солдат. Аня послала его сюда не для этого: чем хуже настроение у этих солдат, тем лучше для крестьян.
Он отступил в сторону, чтобы пропустить нескольких кавалеристов, направлявшихся куда-то по своим делам. К его удивлению, один из них кивком головы поблагодарил его за вежливость.
Реган точно не знал, куда он направляется и что будет делать, но одно знал точно: он должен умереть. Аня просила его проникнуть в лагерь эллонской армии, разбитый вокруг Гиоррана, но что он там должен делать, она не сказала. Он знал, что должен каким-то образом использовать свою музыку, чтобы помочь её армии разбить армию Деспота.