— Накануне я просматривал альбом допоздна. И, ложась спать, оставил его под подушкой. И утром встал… попозже… время было только чтобы поесть, помыть посуду, почисть зубы, умыться и одеться. Я ушёл, а альбом так под подушкой и остался. Я не проверял, но не сомневаюсь. Обычно я захожу к Чельстрему в восемь, а к Сондерсу в полдевятого. И, самое позднее, в десятом часу возвращаюсь домой. Но в этот раз Сондерс привез детали почти в одиннадцать, и я пришёл к себе ближе к полудню. В этом отличие событий дня происшествия, от других похожих дней.
— А тот беспорядок, что вы обнаружили в доме… — Сильвия запнулась, пытаясь вразумительно сформулировать. — Чтобы его создать, сколько времени нужно?
— Одному человеку часа два, но если воров было несколько, то меньше.
— Больше ничего не пропало? — поинтересовался Ник.
— Пока я не обнаружил. Может, со временем что-нибудь понадобится и не найдётся, но тогда уже и не поймешь, когда оно исчезло…
— А соседи ничего не видели?
— Я… пока никому ничего не говорил. Кроме полицейских и вас.
— Вы обращались в полицию? — удивилась Сильвия.
— Да, к лейтенанту Грегори.
— И что же наш героический страж порядка? — поинтересовался Ник. — Оказался бессилен перед бандой похитителей фотографий?
— У них аврал, — ответствовал Даймлер, — чересчур много тяжких преступлений для одного полицейского участка. Моя пропажа слишком незначительна по сравнению с ними. Поэтому лейтенант посоветовал обратиться к вам.
— Это он вам посоветовал?!
— Да. Он очень лестно отозвался о ваших способностях.
— Эти копы. Чего только не скажут, лишь бы не работать.
— Ник!?
— Молчу, дорогая, молчу.
Сильвия фыркнула и повернулась к Даймлеру.
— Не обращайте внимания на моего напарника. Он думает, что умеет иронизировать, но больше так никто не думает. Если воры перерыли весь дом, значит, они целенаправленно искали ваш альбом. Что же в нём такого ценного?
— Фотографии.
Опять началось. Человек, похоже, не может долго говорить многословными фразами.
— Ну, а на фотографиях-то, что было изображено?
— Это семейный альбом. Там изображения моих родителей, меня, мест, где мы вместе побывали.
— И всё? — подозрительно спросила Сильвия.
— Да…
— И почему он так ценен? Для вас.
— Ну,… по правде говоря,… это моя единственная отрада в жизни… Каждый день я рассматривал эти снимки, находил всё новые детали, вспоминал подробности событий прошлого. Так проще забыть о невзгодах сегодняшних дней…
Всё это звучало довольно грустно, но, для Ника, слегка непонятно. Какой смысл ежедневно реанимировать прошлое, если в настоящем столько хорошего? Девушки, море, солнце, пиво, музыка. Он уже собрался высказаться по этому поводу, но увидел, как Сильвия приложила указательный палец левой руки к большому и указательному правой. Этот жест означал «Помолчи». Пришлось помолчать, ибо неподчинение грозило весьма неприятными последствиями.
— А кому ещё они могли быть важны?
— Наверное, никому. Мои родители были круглыми сиротами. Других детей у них не было. Сам я никогда не был женат и детей у меня нет. Живу одиноко, близких друзей не имею.
— Кто-то ещё знал о… вашей привязанности к этим фотографиям? — спросил Ник, погладывая на напарницу.
— Нет. О самом существовании альбома знали только некоторые соседи и страховой агент, но никто из них не интересовался, что в нём.
— Послушайте, но ведь сама по себе потеря альбома не должна быть фатальной. Есть же где-то негативы, — недоумение Сильвии было совершенно искренним.
— Негативы утрачены много лет назад, — Даймлер вздохнул. — Да и напечатать столько снимков мне не по карману.
— Сколько?
— Больше тысячи.
— Ничего себе! Какой же толщины должен быть этот альбом, чтобы всё это вместить?! Где вы такой достали, Даймлер?
— Подожди, Ник. Готлиб, а вы не пробовали отсканировать хотя бы часть снимков. Конечно, разрешение сканера хуже, чем у фотоэмульсии, но зато на мониторе компьютера можно увеличивать, контрастировать и много чего другого делать.
— У меня нет их. Ни компьютера, ни… э-э-э… сканера… У меня и телефон-то появился только по настоянию Сондерса. Чтобы он мог вызвать меня при внеплановых заданиях, — Даймлер продемонстрировал древний обшарпанный аппарат, похоже, с символьным черно-белым дисплеем.
Ник начинал подозревать, что дальнейшие расспросы не сильно приблизят их к пониманию образа мыслей этого человека.
— Я думаю, можно уже подводить итоги и строить гипотезы, — сказал он. — На ум приходят две…