— Так ничего удивительного нет! По мироощущению ты и есть ребенок! И не спорь, со стороны виднее. И это просто здорово, потому что ты умеешь радоваться самым простым вещам. Ты способен замечать такие мелочи, мимо которых взрослые проходят не глядя, поэтому ты такой хороший сыщик. А по миропониманию ты — мудрец. И я опять без иронии говорю. Старики чувствуют это и принимают тебя, как равного. И ещё, ты — просто хороший парень. Добрым людям приятно с тобой общаться. А дети добрые по определению. Жизнь ещё не успела их испортить. Что же до стариков… Наверное, есть какая-то высшая справедливость в том, что большинство доживших до преклонных лет тоже добрые…
Ник помотал головой.
— Не хватало ещё, чтобы напарница пела мне дифирамбы!
— Но я же без насмешки. Мы всегда говорим друг другу что думаем. Сейчас я думаю это…
У Сильвии зазвонил телефон.
— Привет, Кики! — жизнерадостно откликнулась она, поправляя прическу и глядясь в боковое зеркало. — А, это ты Паук. Опять потерял свой телефон? Ну, хорошо, хорошо, забыл. И забыл, где забыл, да? Ладно, не буду. В машине Ника. Ну, конечно, за рулем. Вроде, да. По какому поводу? Правда?! Вот здорово! Во сколько? Ну, само собой, о чём разговор!.. — она убрала трубку в сумочку. — Через пару часов Йен прилетает. Паук хочет закрыть бар пораньше и устроить вечеринку для своих по этому поводу. Нам с тобой явка строго обязательна.
— Класс! Вот теперь я полностью доволен жизнью. Это ж сколько мы его не видели? Уж почитай, месяца четыре… Или пять? Ну, сегодня оторвемся!
— Только не напивайся.
— Ты же знаешь, я практически не пьянею!
— Скорее теоретически… И что будем делать эти два часа?
— А давай… ничего. Просто посидим у воды. Помнишь, между моим домом и баром, на пляже шезлонги стоят. Там вечером народу мало. Посмотрим на закат, подремлем, в конце концов. У нас с тобой столько событий было в жизни за последние дни. Пусть пару часов ничего не будет происходить.
— Согласна.
— Бабушка Полли! Бабушка Полли! Смотри, какая ракушка!
— Прекрасная ракушка, Бекки, только ты внутрь пальчик не засовывай, вдруг там ещё кто-то сидит.
— Не-а. Я туда смотрела, прям к самому глазу подносила.
— Да ты что. А если там краб был. Представь, он тебя прямо в глазик клешней мог ткнуть. Ты так больше не делай.
Маленькая девчушка, лет шести, не больше, в испуге отбросила находку бабушке под ноги.
— Ну-ну, не стоит так пугаться, наверное, там и впрямь никого нет. Давай, я погляжу, только вот очки одену, — седовласая старушка в сарафане потянулась было к сумке, но по дороге обратила внимание на других своих внуков. — Джимми! Ну-ка, вылазь из воды! Вылазь, я говорю! Я же просила тебя, так далеко не заходить. Смотри, какие волны. Кэти, хватит закапывать Марка в песок, ещё в глаз ему попадёшь. А где Алан?
— Да вон он! — махнула рукой Бэкки.
— Ба, я здесь! — отозвался самый старший внук, возводивший в отдалении абстрактную фигуру из мокрого песка.
— Давайте-ка все сюда, детки. Доедим персики, я вам расскажу кое-что интересное про эту ракушку. А то, скоро уж солнышко зайдет.
Вся ватага, возрастом от четырех до семи, с визгом, наперегонки бросилась к бабуле. Одетые в купальные принадлежности разных оттенков желтого, детишки напоминали цыплят, устремившихся к наседке.
Сильвия очнулась от полусна на соседнем шезлонге, чуть опустила темные очки и, поверх них, взглянула на напарника. Перехватила его взгляд, повернула голову направо, посмотрела на бабушку со внуками. Больше в вечерний час на пляже никого не было.
— Опять увидел родственные души?
— А ты не задумывалась, какими мы будем в старости?
— Нет.
— А я вот задумался.
— И давно.
— Прямо сейчас.
— И каков итог раздумий?
— Послушай, но ведь время не остановить. Рано или поздно мы остепенимся, обзаведемся семьями, женами и мужьями, потом детьми. Потом состаримся, появятся внуки. Неужели не интересно представить себе, как это будет выглядеть?
— Так, и что же это ты там напредставлял?
— Ты, например, выйдешь на пенсию и, со своим супругом, по имени… например, Сэм…
— Сэм?!
— Ну, чисто условно… Так вот, вы с Сэмом, будете жить здесь, на острове, в маленьком домике с фруктовым садом. Но не там, где живёт Готлиб, а в престижном районе, у самой воды.
— Это куда набережная упирается?
— Ага. Ты будешь писать мемуары. Нет, ты будешь писать сентиментальные романы… Нет, нет! Ты будешь писать мемуары, замаскированные под сентиментальные романы. Издательское дело через сорок лет окончательно захиреет, всё будет в сети, и писательство станет больше увлечением, чем профессией. Но у тебя будет достаточно много поклонников, чтобы ты не бросала свою работу. На летние каникулы дети станут присылать многочисленных внуков к бабушке Сильвии. По вечерам, все они соберутся в маленькой беседке, послушать бабушкины рассказы о бурных событиях молодости.