Однако Хосе, как позже выяснилось, не выдавал желаемое за действительное. У него на самом деле имелась возможность получить много денег…
– Моя дальняя родственница была любовницей Пикассо, – сказал он, приставляя к книжной полке высокую лестницу. Голос у него при этом был такой спокойный, точно парень обсуждает погоду. – Она жила в Париже, уехала туда вместе со своим отцом совсем крошкой, а потом трагически погибла… Все эти художники – сумасшедшие. Может, они и создают гениальные полотна, но не способны сделать счастливой свою женщину. Наша Долорес покончила с собой, бедняжка… Я знал об этом с раннего возраста, в семье Гонсалес та давняя история была чем-то вроде фамильной легенды. Но не придавал особого значения. А вот когда дядя уехал, и я оказался в доме… Нет-нет, у меня не было никаких предположений и догадок. Я нашел это совершенно случайно, на чердаке. Там мяукал котенок, а вход на чердак не открывали, наверное, лет сто. Но мяукание сводило с ума, я выломал дверь. И вот…
В его руках появилась массивная тетрадь в толстой тисненой темно-бордовой обложке. Из нее торчали какие-то листки.
Закусив губу, Хосе осторожно зашелестел страницами.
Я едва сдержала разочарованный возглас.
Всего-то карандашные наброски на пожелтевшей бумаге!
Тоже мне ценность! Я понимаю, если бы Хосе обнаружил огромное яркое полотно, вроде тех, что я видела в центре Помпиду в Париже. А тут – какие-то черновики или как там это называется у художников?..
Сюжеты картинок глупейшие: вроде девушка, а у нее пол-лица – рыба. И опять женский профиль – почему-то пронзенный то ли серпом луны, то ли вырезанным полумесяцем куском сыра. Больше всего мне не понравился странный коллаж, в котором словно бы сливаются две реальности: мастерская художника и спальня девушки. Полная обнаженная девица, вульгарно раскинув ноги, лежит на постели. А в другой комнате находится художник, рисующий обнаженную наяду. Его кисть, как член, пронзает лоно девушки, и при этом у художника такое паскуднейшее выражение лица – невольно передергивает от омерзения!
– Это может стоить миллион «зеленых», – заявил Хосе. – Или, по крайней мере, много сотен тысяч долларов. Думаю дождаться приезда дяди. У него есть связи среди антикваров, он сможет выручить за альбом хорошие деньги. Возможно, если стану заниматься продажей самостоятельно – меня просто обманут… Скажут, что это не Пикассо, украдут рисунки… Я, конечно, в живописи ничего не понимаю. Но в Интернете кое-что глянул – его техника очень похожа на то, что имеется в этой тетради. Это точно рука Пикассо! И наша семейная легенда тоже все подтверждает. В этом доме находятся предметы, принадлежащие не одному поколению. Нет ничего удивительного, что и тетрадь с рисунками Пикассо нашлась именно тут! А насчет моего дяди ты не волнуйся, он не будет претендовать на рисунки. Все-таки обнаружил их именно я, а если бы не нашел – они бы истлели на том чердаке. И потом, у дяди свой бизнес, виноградники. Зачем ему мои деньги, если он не знает, куда девать собственные!
Я слушала своего любовника, понимая, что вроде бы мне надо радоваться.
Такой красавчик! Скоро будет богат. Говорит, что любит меня, что мы станем жить вместе.
Но где-то в глубине души разрасталась уверенность: увы, планы Хосе никогда не станут реальностью.
Я боялась ему поверить. Может, опасалась боли? Мне было некомфортно просто идти с ним рядом по улице. Казалось, все прохожие только тем и занимаются, что смотрят на нас и удивляются: как мог такой красавчик оказаться рядом с такой уродиной; может, он просто жиголо, и девчонка ему платит?..
Кстати, деньги тоже были проблемой. Хосе уверял, что скоро бросит к моим ногам миллионы. Но на самом деле у него не было и пары евро, чтобы рассчитаться за кофе. Я платила за все – за воду, за еду, за наши нехитрые развлечения. «Ты очень красивая девушка, Таня, – говорил мне мой брат Вадик. – Только немножко не для нынешнего времени, у тебя другая, не модная теперь внешность, слишком серьезный характер. Я очень боюсь, что рядом с тобой окажется мужчина, который будет любить не тебя, а мои деньги…»
Не то чтобы я считала, что Вадик прав.
Неужели самое привлекательное, что во мне есть, – это деньги брата?! Ну уж нет, никогда в это не поверю.
Я не сомневалась, что где-то обязательно существует тот самый человек, который мне нужен; моя родственная душа, моя вторая половинка. Я смогу рассказать ему, не опасаясь насмешек, про все те книги, которые я прочитала; а он будет делиться со мной своими мыслями, и для нас не будет в мире ничего лучше, чем общество друг друга. Но только вот Хосе при всех своих достоинствах вряд ли является той самой родственной душой. Мы даже поговорить толком не могли, он не настолько хорошо знал английский, я почти не говорила по-испански… Тут невольно начнут появляться подозрения, что парню нужна не я, а моя банковская карта…