И амбру белую, и гроздья янтаря,И пурпур глянцевый обильная природаК плечам и к наготе раздвоенного плодаСклоняет, как дары к подножью алтаря.
И тянутся к листве по руслам волокнистымПодземные ключи, чтоб сумраком тенистымПролиться в марево пылающего дня.
И в тихом шелесте садов благословенных— Ты слышишь? — плещутся, прохладою маня,Незримые струи фонтанов сокровенных.
Отпечаток
Пускай мне не дано в сверкающем металлеНавек запечатлеть свой профиль или фас,Ведь боги все равно не каждому из насОставить на земле свой след предначертали.
Я изваял свой лик на глиняной медали,Где трещины легли морщинами у глаз,Дополнив мой портрет. И странно, всякий разЯ замечаю в нем все новые детали.
Ах, все пройдет, но я, зажмурившись, в тоскеОставить от себя желаю на пескеПод гулкий рокот волн, задумчивый и мерный,
Свой оттиск призрачный, бегущий в никуда,И в нем — лицо мое, чей слепок эфемерныйС волной нахлынувшей растает без следа.
Садовый вор
Поскольку местный фавн, хитрюга и обжора,Крал мед и виноград, хозяева садов,Желая оградить плоды своих трудов,Решили проучить бессовестного вора.
Лишь я не одобрял такого приговора,Принципиальный враг капканов и кнутов,Однажды, затаясь в саду среди кустов,Я за ухо схватил воришку у забора.
Врасплох застигнутый, бедняга испугался,Он был рыж, волосат, и совсем не брыкался,Виновато скуля, он кривлялся как мог.
И когда я его, проведя за ограду,Отпустил — он задал стрекача со всех ног —Только топот копытец пронесся по саду.
Пленница
Ты бросилась бежать, проворна и легка,Дав мне пощечину за дерзкое вторженье,Твой слишком гордый нрав не вынес униженья,Когда тебе на грудь легла моя рука.
Беги же, так и быть, беда невелика,Но знай — тебя найдет мое воображенье,Ибо мой быстрый взор, сковав твои движенья,Тебя уже пленил, отныне — на века!
В том месте, где сейчас стояла ты, нагая,Я глыбу мрамора воздвигну, дорогая,И, сняв за слоем слой отточенным резцом
Тяжелую кору со статуи холодной,Я обнажу твой стан, прекрасный и бесплодный,И вновь упьюсь твоим разгневанным лицом!
Хорхе Луис Борхес
Роза и Мильтон{16}
О розы, безымянные в веках,Уходят в вечность ваши поколенья,Я лишь одну спасаю от забвеньяВ нетленных поэтических строках!
Да не иссушит ветра дуновеньеРосу на благовонных лепесткахПоследней розы, что держал в рукахСлепой поэт, о скорбное мгновенье!
Тот сад, где розы Мильтона цвели,Уже, быть может, стерт с лица земли,Лишь над одной я отвратил угрозу.
Пусть это самый хрупкий из цветков!Я воскресил из темноты вековГлубокую, невидимую розу.
Эдипова загадка{17}
О четырех ногах он в час рассвета,Двуногий днем, а вечером трехногий,Кто этот зверь, единый и премногий?Бесстрастный сфинкс от смертных ждал ответа.
Мы суть Эдип. Он, к зеркалу прильнувший,Есть тот, кто разгадал в отображеньеЧудовищного монстра — отраженьеСвоей судьбы, его не обманувшей.
В эдиповой загадке, как в кошмаре,Плодятся формы триединой твари,Сплошной и непрерывной, как мгновенье.
Ваятель этой формы многоликойНам ниспослал из милости великойСпасительный, бесценный дар забвенья.