Я — Ангел! Я люблю, я жду, я умираю.Пусть стекла будут сном, условностью, мечтой,Что рвется изнутри к возвышенному краю,Как лучезарный нимб, зажженный Красотой!
Но тщетно, этот мир сильней. Его уродствоНизвергнуло меня в блевотину и гной,И вот, осатанев от мерзости и скотства,Я зажимаю нос перед голубизной!
И, выломав кристалл, измученный, теперь я,Как оскверненный монстр, ползу на животе,Чтоб выброситься вниз на крылиях без перьев!{8}— Рискуя не упасть в бездонной пустоте?
Звонарь{9}
На заре с колокольни, когда переливыРассыпаются нежно, как звон хрусталя,Где лопочет младенец и шепчут оливы,И душистые пахнут лавандой поля,
Над челом звонаря прянет птица пугливо,Он с лампадой в руке, на латыни скуля,Воспарив на веревке, канючит тоскливо,Еле слышимый гул исступленно хуля!
Тот звонарь — это я. Жадной ночью туманной,Оперенный грехом, я звоню в Идеал,Извлекая в ответ, сквозь дрожащий металл,
Только хрипы и хлипы из полости странной.Сатана! Но однажды и я утомлюсь,Выну камень из петли — и в ней удавлюсь.
Летняя печаль
В улыбке пополам с подавленным зевкомМешая горечь слез с беспечностью влюбленной,Ты дремлешь, ослабев, сомлевшая, ничкомПод солнцем, на песке — от страсти утоленной.
Был в странной тишине так глух и незнаком,О робость губ моих! твой голос утомленный:«Нам в мумию одну в гробнице под пескомНе слиться никогда в пустыне раскаленной!»
Но волосы твои — та теплая река,Где душу утопить, уснуть бы на века,Достичь Небытия… О, если бы ты знала!
Поплачь, я выпью тушь с ресниц твоих, и в ней,Быть может, отыщу для сердца, что устало,Покой голубизны, бесчувственность камней.
Вздох
К веснушчатому дню, где дремлет, светл и тих,Осенний теплый лоб в рыжинках золотых,И к зыбким небесам заоблачного взглядаВлечет мой грустный взор, как будто в чаще садаВздыхающий фонтан к лазурной вышине,К Лазури, что, смеясь в зеркальной глубине,Любуется своим бездонным отраженьем,Роняя вниз, вослед за мертвенным круженьемЛиста, что проалел холодной бороздой,Свой длинный желтый луч, надломленный водой.
Лазурь
Надменная лазурь, предел земных сомнений,Глядящая в упор, бездушно, как цветы,Униженный поэт хулит твой ясный генийСквозь золотую боль слепящей пустоты.
Зажмурившись, бегу. Но чувствую ликуя,Она глядит, глядит, как совести укор,Насмешливо и зло! Какую ночь, какуюШвырнуть, швырнуть, швырнуть в ее бесстыдный взор?!
О морок, защити от этой наглой сини!Пусть нудные дожди, пронизанные мглой,Размажут липкий мрак по слякотной трясине,Зыбучим потолком повиснув над землей.
Проснись и ты, заткни, вздымая длинной лапойСо дна летейского зловонное гнилье,О Скука, затяни, молю тебя, заляпайПроломы синих дыр, плодящих воронье.
Еще! Пусть сотни труб дымятся, злопыхая,И сажи жирный склеп блуждающей тюрьмойПоглотит небосвод, и немота глухаяСольется навсегда с вселенской мертвой тьмой!
Все! Небо умерло. Греховная, в тебе я,Материя, хочу забыться навсегдаНа пастбище твоем угаженном, тупея,Где разлеглись людей счастливые стада!
Низверженный к идей возвышенных подножью,Мой мозг, опустошась, как баночка румян,Устал гримировать своей постыдной ложьюЗевающей Мечты уродливый изъян…