— Мощь твоя безгранична, взор твой проникает во все уголки мира, – продолжал Сандул, снова касаясь лбом подножия алтаря.
В спине что-то трещало, в животе булькало, ноги болели, хотелось лечь и порадовать себя сушеными фруктами, слабым вином и зрелищем танцев. Но Сандул продолжал ритуал, этот хваленый целитель Исра годился только сопли и женские недомогания лечить, так что вся надежда оставалась только на ритуал помощи Отца.
— Никто не смеет противиться воле твоей, ни зверь, ни птица, ни женщина, ни мужчина. Все в руке твоей! Взываю к тебе, о Великий и Милосердный! Взываю! Прими эти дары! Верни память моему сыну!
Сандул согнулся в последний раз и ощутил отклик. Небесный Отец услышал его молитву и принял дары! Овцы, забитые без пролития крови, исчезли, равно как и провинившиеся слуги, мужчина и двое женщин. Им тоже были милосердно заранее свернуты шеи, как и полагается в таких случаях. Алтарь засветился, а Сандул согнулся в низком поклоне, ощущая, как его охватывают радость и злорадство.
Кто может противостоять воле Небесного Отца? Никто, даже твари из Смертельной Пущи!
Он успел казнить трех трусов, сопровождавших Биара, прежде чем управляющий Фархад подтвердил его слова, но ничего, будет всем урок! За своего господина-мага надо биться до конца, а не прятаться за трусливыми отговорками, подобным глупым бабам!
— Отец? – Абди поднялся и присел на алтаре, посмотрел на свои руки, словно видел их в первый раз. – Отец!
Он был в одной лишь тонкой нательной рубахе, сшитой из особой магической ткани, не мешающей проведению ритуалов. Если бы Сандул не купил ее втридорога в свое время, пришлось бы класть Абди на алтарь обнаженным, в нарушение заветов Отца, предписывающих всем соблюдать скромность и скрывать тело.
— Отец!! – снова крикнул Абди, спрыгивая с алтаря.
Сердце Сандула словно резануло острейшим мечом от этого крика и затем душевная пытка продолжилась, ведь на плече его плакал родной сын, а он ничем не мог помочь! Или мог?!
— Она отобрала твой подарок – мой чудесный жезл с тамгой Отца! – кричал, захлебываясь слезами Абди, и толстые каменные стены отражали его голос. – Она... она касалась меня! Везде!
Сандула словно ударили в живот, он отшатнулся, не в силах поверить в подобное святотатство.
— Я должен отплатить ей тем же! – кричал Абди, сжимая пухлые кулачки и утирая ими слезы. – Смыть ее кровью свой позор!
— Да, да, сынок, это неслыханно, – бормотал Сандул Никет, пытаясь уложить в голове услышанное.
— И там была Айлин! Она все видела и даже палец о палец не ударила, чтобы мне помочь! Смеялась надо мной! Она всегда не любила меня, портила мои вещи, завидовала мне!! – затопал ногами Абди, не обращая внимания, что топчет босыми пятками камень.
Услышав такое, Сандул опять покачнулся, руки взлетели и начали выдирать волосы. Физическая боль перебила душевную – ведь Сандул любил свою младшую дочь, да что там он всех своих детей любил! – и он остался стоять, с несколькими прядями волос в руках.
— Замолчи, сын! – прикрикнул он и Абди заткнулся.
Хоть кого-то правильно воспитал, подумал Сандул
— Сейчас ты расскажешь мне о том, что случилось, но только мне! – заговорил он с напором. – Слышишь, Абди, никому больше ни слова! Хвала Небесному Отцу, твои воины не помнят ничего, иначе над нами уже смеялась бы вся Кравия, а то и все окрестные страны! Поэтому – молчи!
— Я все понял, отец, – согнулся Абди неловко в поклоне, рука его дернулась, словно собираясь ухватиться за ягодицы. – Но как же?
— Мы не оставим этого просто так! Ты мой любимый сын и мы отомстим за это нарушение заветов Отца!
— Позовем стражу?! – обрадовался Абди.
Одним из несбывшихся мечтаний сына Сандула было поступление в магическую стражу. Абди прямо грезил, как будет ходить и выискивать следы порока и разврата вокруг, бить палками нарушителей и кидаться камнями, цитировать священные книги и следить за строгим соблюдением заветов и предписаний Небесного Отца. Не вышло, слишком уж сам Абди любил маленькие удовольствия и нарушения. Пускай в главном он и вел себя правильно, никогда не знал женщины без путевого брака, но для магической стражи этого было недостаточно.
— В таких делах не стоит торопиться, сынок, – наставительно сказал Сандул, оглаживая бородку. – Легко поднять шум, нелегко смыть пятно. Так что давай, оденься, расскажи и подумаем, что можно сделать.
Служанка в плотной черной патре и непроницаемой для взгляда вуали наливала холодный ягодный кисель и промахнулась, на рубахе Сандула появилось пятнышко.
— Неуклюжая дура! – крикнула он и пнул ее прямо в лицо.
Служанка отлетела, кувшин разлетелся, на полу расплывалось пятно киселя.
— Двадцать палок ей! – крикнул Сандул появившимся стражникам. – И позовите служанок, пусть приберут тут все!
Он тяжело отдувался, но не от усталости, от злости и ярости после рассказа сына.
— Все же слуги-мужчины расторопнее и приятнее, – важно заявил Абди. – Мне продолжать рассказ?
— Пойдем в библиотеку, – махнул рукой Сандул, – нечего вести такие разговоры при женщинах.
В прохладной и уютной библиотеке, уставленной священными книгами заветов Отца и книгами магической мудрости, Сандулу, как всегда, сразу стало легче. Молчаливый и верный Оттар уже разжег кальян и Сандул припал к трубке, вдыхая ароматный дым.
Абди устроился на диванчике рядом и тоже начал вдыхать проясняющий сознание и мысли дым. В тишине и покое, в отсутствие женщин, мыслилось легко и приятно. Война с Теменью закончилась год назад, можно недорого набрать опытных воинов для этого рейда возмездия. Поставки из прибрежной Ибракии идут, можно заказать магического оружия, нет, охранных амулетов с сотней имен Отца на них, чтобы демоническая магия тварей Пущи не отводила глаза его воинам!
Дальше к востоку высились Гумадранские горы, выступавшие, как и Смертельная Пуща, естественной границей между Кравией и Теменью. В тех горах жили дикие племена, признававшие заветы Отца (кто не признавал, тех настигла небесная кара, огнем, магией и железом), но все равно дикие и потому умелые в разных штуках. Вдохнув еще несколько раз дыма, Сандул отказался от мысли позвать горцев – Пуща не горы, ничего они там не смогут. Лучше открыть пару сундуков и позвать лучших следопытов, а также умелого мага-бестиолога.
Сандул почмокал губами, думая, что лучше старого Караичи никого не найти.
Случившееся с Абди вселило тревогу в сердце Сандула и он подумал, что надо бы все же завести еще сыновей. Пусть он и любил Айнару, мать Айлин, но все же она умерла, а Небесный Отец велел плодиться и размножаться. У Караичи как раз недавно одной из внучек должно было исполниться тринадцать, почему бы не взять ее и не насладиться молодым телом? А самому Караичи можно было сосватать Тойву, дочь старшей дочери Сандула, она как раз на прошлой неделе надела патру после первой крови!
Сандул еще раз со вкусом почмокал губами, восхищаясь собственной мудростью, и глубоко втянул ароматного дыма. Недаром говорят, что кальян придумал сам Небесный Отец! Родственные узы – это родственные узы, если породниться, Караичи втройне охотнее будет воевать, тем более, что владения Сандула граничат с Пущей, вожделенной мечтой всех магов-бестиологов.
Когда они скрутят эту дерзкую тварь, напавшую на его сына, то закуют ее в кандалы и будут пытать, пока она не выдаст секретов управлениями волшебными зверями Пущи! Да, они разденут ее и выставят на всеобщий позор, чтобы все знали, каково это идти против тех, кто несет волю Небесного Отца! Айлин же... Сандул очнулся от сладких грез и нахмурился. Абди потягивал кальян с блаженным видом, явно уверенный, что отец решит все проблемы.
Ученики Сандула и его сын Абди, дружина и наемники, ученики Караичи и его воины, нет, мало.