Выбрать главу

Галдели все, мешая бедному Владу сконцентрироваться на работе и отвечать по мобильнику на деловые встречи. Сидящий рядом именинник один помогал Владу, пока брошенные ими девчонки, разговаривали за бокалом красного вина.

— Да, Лерусь, видно судьба нам с тобой такая быть женами чопорных бизнесменов. — произнесла сочувственно Ульяна.

— Иронизатор ты! А, что разве плохо? — смечлась Лера, поднося ко рту вино.

— Хотя бы раз мне цветы бы подарил. Сказала Ульяна нервно и нетерпеливо. Да ладно цветы. Ну знак внимания, слово доброе! И невольно улыбнувшись, посмотрела на Артема.

— Подарит— со своей непосредственной уверенностью кивнула Лера и сделала свой экстравагантый мах головой, для поправки пышной прически.

— Как тебе удается быть такой?…

Лера с интересом и огненным вопросительным взглядом, посмотрела на Ульяну:

— Какой?

— Не знаю, как сказать. Сильной что-ли. Миленькой такой. Легкой.

— Легкая от влюбленности. Милая от любви. Сильная от природы. Я вообще эгоистка. Да я привыкла. Люблю я этого гаврика. А он думаешь дарит мне чего-нибудь?

— Мне бы твое терпение. — опять вздохнула Ульяна.

Ульяна не обладала красивой внешностью и завидовала многим девушкам. На маленькой некрасивой голове она носила коротко-стриженные, соломенного цвета, волосы, лицо ее было все в веснушках и фигурой ей тоже не дано было похвастаться. Но несмотря на это, Уля не унывала. Она шла по жизни гордо, нередко добиваясь своего, даже если нужно было переступить рамки приличия и поскандалить. Она являлась предводительницей женского движения феминисток и имела неплохой авторитет среди девушек ее круга, хотя в душе как и все мечтала о чистой и взаимной любви. Именно ее проявления Ульяна и ждала от именинника.

— Можно Салату? — робко протянул Игорь тарелочку девушкам.

— А? Конечно, конечно— приветливо и играючи взяла Лерка тарелку.

— Может ты, Игорек, скажешь.. — обратилась к нему Ульяна.

— Что? — растерянно и вопросительно пролепетал Игорь.

— Почему они такие? Ты же Тему лучше знаешь.

— А что, в нем что-то не так?

Ульяна смотрит нервно на Леру. Игорь краснеет.

— Не обращай не нее внимание. Тебе крабовый, зимний или овощной? — улыбнувшись быстро проговорила Лера.

— Да…да… любой! — поспешно ответил Игорь.

— Ну, тогда я сделаю свое фирменное ассорти!

— Лерка берет из каждой тарелки, тщательно все смешивает и подает с гордым видом Игорю, при этом сделав свой привычный мах головой.

— Зацени.

Как быстро и огненно она смешивала салаты. Такая яркая, а какой огонь в глазах. А этот жест головой, так что пышные прямые темные волосы до плеч так и колышатся, а эта челка, слегка прикрывающая эти черные глаза. Такая легкая, игривая, простая. И вроде ничего особенного в ней.

Игорь в раздумьях робко взял тарелку, поблагодарил и застенчиво улыбнулся.

— Она у нас вечно все мешает. — сказала Ульяна, имея в виду, конечно, продукты питания.

— Все и всем! — иронизировала Лерка, мило улыбнулась.

— Какой стеснительный! Бывают же такие— сказала Ульяна на ухо Лере и, после паузы, обратилась к Игорю: —Скажи Игорек. Просто интересно. А через какое время знакомства парень должен дарить девушке цветы как думаешь?

— Ну, не знаю.

— А я красивая?

Для Игоря этот вопрос был очень неожиданным. Он покрылся потом и покраснел. Он и так был скромен, а еще сказать Ульяне неправду было очень сложно. Лера вовремя вставила словечко, отчего Игорь как будто заново родился и перестал дрожать.

— Да, уж! До чего дошло. Ульянка! — сказала она. Ну-ка в коридор. Взглянула в зеркало, улыбнулась и громко сказала: «Я самая прекрасная женщина в мире!»

Видимо Лера привлекла внимание всех присутствующих громким девизом и все парни разом взглянули на нее.

— Ты нам ничего нового не сказала! Это разумеется! Но тебе мы больше наливать не будем — сказал Эдик.

— Не думала, что вино повышает самооценку. Тоже что-ли глотнуть? — пошутила Радина, изрядно уже напившаяся пива.

— Да, это я не про себя, а про Ульянку! — хихикнула Лера.

— О-оу. Или намек на раздвоение личности или на лесбийскую любовь — порола чушь Радина.

— Да ладно тебе, противная! — шутила Лера, с рюмкой вина в руке.

Вдруг нетрезвого Эдика осенило: