— Потерпи немного, сейчас… — Что вы стоите, как вкопанные?! Где скорая?! — кричал нетерпеливо Артем на растерянно стоявших преподавателей и друзей.
— Ни…ничего. А-а-а-ртем! — ерзала Алина. — Не надо, никого…
— Тихо, тихо! Не шевелись. — успокоился Тема и склонился над ней. Все будет…
Алина его перебила:
— Это был самый… — она с трудом повернула голову в сторону Артема и последний раз сверкнула глазами чайного цвета. — Самый счастливый день в моей жизни! — ее веки сомкнулись, голова оперлась на руки Артема, а губы еще шевелились: —Он успел невнятно расслышать: —А особенно — утро!..…и рассвет……
Артем слышал, как прекратилось ее тяжелое дыхание, видел, как алая кровь потекла по столу и начала стекать на пол. Шейная артерия была очень сильно передавлена.
Часть людей находилась в каморке Копанца. Они помогли Хасанову подняться и дали нашатырь. Хасанов рванулся. Вид у него был очень воодушевленный.
— Слава Богу! — только тихо сказал он, увидя своих коллег в нормальном человеческом облике.
— Да что здесь, черт Вас дери, произошло? — вскричал вопросительно Петров?
Хасанов посмотрел на часы:
— О, уже двадцать минут десятого. Я предлагаю вам сейчас спокойно отправляться домой, завтра утром, я вас соберу и расскажу все.
— Я думаю ничего революционного без нас не сотворил. А то как-то все загадочно.
— Это Митрич, как посмотреть! — устало улыбаясь сказал Хасанов.
Этого разговора Артем не слышал. И что твориться вокруг он не видел.
— Тут капитальную уборку надо делать — заключила Каролина Людвиговна, осматривая помещение.
Самойленко открыла форточки, Тишкова взяла веник.
— А где же девушка? — хватился Хасанов. — Алина…… -О нет, я же вызвал скорую, тут очень много молодых людей получили травмы!
Он вместе с Тишковым Самойленкой и Петровыми зашел в аудиторию, где уже стояли все.
— Опоздал — прошептал Хасанов, увидя как санитары бинтуют Алину.
Артем ее поглаживал по волосам и смотрел на нее, как зомбированный, не замечая никого вокруг. Алина выглядела счастливой, как будто она видела сладкий сон………
Лера стояла в слезах рядом с Владом, вид у которого был очень скорбный. Как будто он потерял все. Игорь, Антон и Эдик даже и не пытались сейчас отвлечь Артема, это было тщетно. Ульяна не могла на это смотреть:
— Что это значит? Что за это за маразм?! — пыталась она выпытать у всех присутствующих.
— Это значит, что я не вовремя отрубился … — сказал с грустью Хасанов.
— Бедная девочка! — почти плача сказала Каролина.
— И не только она. Тут очень много пострадавших — говорил Хасанов.
— Надо целую службу спасения вызывать! — сказала Тишкова.
— Институт разгромили полностью — сказал кто-то.
— Ладно, товарищи. — встал Хасанов с лавочки Давайте все домой в семью, а мы с Митричем поможем раненым. Виталик, останься тоже.
— Что же тут было, Рифат Каримович? — допытывалась Самойленко.
— Все завтра. — сказал Хасанов. — Да, кстати — обратился он к Аракчееву. — Завтра же вручение дипломов на кафедре!
— Да! — недовольно произнес Анатолий Дмитриевич. — Ты тут такого натворил, господин Хасанов. — Надеюсь — это стоило того. Ничего, что-нибудь придумаем. — А Копанец где?
Хасанов состроил мрачную мину.
Нужно было еще отвезти в морг тела Копанца и Радины, оказать помощь раненым студентам и людям, пострадавшим от нашествия монстров, а также привести в божеский вид институт. Последнее было сложнее.
Компания Артема по-прежнему стояла в забытьи. Никто не мог ничего сказать, а Артем, уже минут десять, сидел как скульптура смотря на Алину……
Алины не было, а был ли он? Может он видит сон…тот же самый, что и Алина?
Глава 46
Какой чудесный сон. Вновь плещется вода и я плыву, а сзади плывет любимая. Я ее с головы до ног обрызгиваю, а она мне дает сдачу. И я понимаю, что только с ней, я могу быть счастлив.
А я погружаюсь в воду и чувствую контраст холодной воды и его горячих рук, которые нежно скользят по моему телу. Или это лучи солнца, но они настолько живые и нежные. Мне не хочется открывать глаза. Если я их отрою, мне будет больно и страшно.
Если я сейчас открою глаза, она исчезнет, и все будет не так. А сейчас так здорово. Это самый счастливый момент в моей жизни.
Я не могу ничего видеть и ничего слышать, я только чувствую, борьбу горячих приятных рук и мерзкой боли в шее. Я уже не в этом мире, но я чувствую…нежную прохладу воды и неприятных внутренних ощущений. Но уже нет жесткой парты, остался воздух. Я летала или упала бы, но меня несет опора. И я снова здесь, где была утром и ночью. И все вроде бы также или уже что-то не так.