— Очень хорошо, волчонок. Жди здесь.
Я провел рукой по ее плечам, проходя мимо нее и направляясь к главной ванне. Я снял одежду и привел себя в порядок. Затем я вошел в свой шкаф и открыл запертый шкаф, в котором хранилось все, что я планировал использовать этим вечером. С руками, полными любимых игрушек Майи, я вернулся в комнату и нашел ее там, где оставил.
Моя женщина, возможно, хотела соперничать со мной на публике, но когда мы были за закрытыми дверями, она не жаждала ничего, кроме моего одобрения. Я все разложил и жестом предложил ей встать и подойти ко мне.
Она последовала за мной к стене, где я открыл два отделения, в которых находились ее ограничители. Не то чтобы в моей комнате часто бывали люди, но я не мог отказаться от того, чтобы они были заключены в шкафы вровень со стеной. Мэрибет знала о нас двоих достаточно, чтобы не судить, но это не означало, что я хотел, чтобы цепи всегда висели на стенах моей спальни. Дизайн был безупречен, и каждый раз, когда я смотрел на закрытые шкафы, я представлял себе связанную Майю. Это было мое личное наказание за последние три года без нее.
Когда мы подошли к стене, она стояла на месте. Я открыл коробки, вытащил золотые цепочки и прикрепил кожаные наручники к обоим ее запястьям. Как только она оказалась там, где я хотел, я подошел к концу кровати, где все оставил, и схватил распорку. Она застонала, когда я провел руками по ее ногам и приковал ее лодыжки наручниками, чтобы она не могла двигаться. Подняв один взгляд, я увидел потребность в ее глазах. Майя была ничем иным, как прозрачной.
— Почему тебя сегодня наказывают, маленький волчонок?
— За неуважение к вам, сэр.
— Напомни мне, как ты меня не уважала.
— Облила вас водой, сэр.
— Нет, малыш, дело не в воде. За это ты поплатилась в клубе. Сегодня вечером я накажу тебя за то, что ты бросила меня и позволила другим мужчинам забрать то, что принадлежит мне. Ты поняла?
Она захныкала, когда я протянул руку и скрутил оба ее соска между пальцами.
— Да, сэр.
Я взял черную многослойную лопатку, которая, как я знал, ей понравилась. В звуке, который он издавал, было что-то особенное, чему она просто не могла сопротивляться. Его гладкая форма никогда не доставляла мне того удовлетворения, которого я желал, но согреть ее могла бы. Я потянул ее бедра вперед, заставив ее споткнуться, и крепче затянул ограничители вокруг ее запястий. Она поморщилась от боли, но прежде чем она успела сосредоточиться на ней, я отдернул руку и ударил ее по заднице кончиком плети. Она вскрикнула, и ее тело рванулось вперед, пытаясь избежать следующей пощечины. Хотя это было бесполезно. В том положении, в котором она была у меня, я мог делать все, что хотел, и ей некуда было идти. Я бы предпочел, чтобы она лежала у меня на коленях, но меня беспокоило давление, которое окажет на ее ушибленные ребра, так что это было лучшее, что я мог сделать за ночь. Снова и снова я дразнил ее плетью. Острые легкие шлепки по ее ягодицам и задней части бедер. Ее глаза были закрыты, а грудь быстро двигалась, когда она пыталась отдышаться. Я бросил плеть и скользнул двумя пальцами в ее мокрую киску.
— Тебе это нравится, волчонок?
— Да, сэр.
— Тогда кажется, что я делаю это неправильно. Удовольствие не для маленьких шлюх.
Я отстранился от нее и вытащил пальцы из ее пизды. Я развернул ее, позволив шкиву, удерживающему ее, повернуть над ее головой. Затем я надавил на ее спину, заставив ее задницу и бедра сдвинуться в мою сторону, когда она положила лицо на стену.
— Это было для тебя. Теперь это для меня, — сказал я, потянувшись к толстой кожаной плети, которая мне очень понравилось. Я провел ею по внутренней стороне ее ног и по ее мокрой киске. Она блестела от ее влаги, когда я вытащил её и наказал ее задницу. Я слышал, как она считает, пока я снова и снова шлепал ее по спине, пока ее голос не превратился в хныкающий крик. Отойдя назад, я восхитился своей работой. Ее задняя сторона была ярко-красной, и от многослойных лопастей образовались небольшие рубцы. Утром я бы с удовольствием обработал ее синяки, но сейчас мне нужно было закончить то, что я запланировал.
Я наклонился и расстегнул кандалы, которые удерживали ее ноги врозь, затем провел руками вверх по ее телу, массируя ее груди и осыпая их мягкими поцелуями, когда я потянулся, чтобы снять ограничения, удерживающие ее руки вверх. В ту секунду, когда они освободились, она упала мне на руки, и я осторожно поднял ее, поместив в центр своей кровати.
— Теперь самое интересное начинается, — прошептал я ей на ухо, целуя ее шею и ключицу, а она протянула руку и провела пальцами по моим волосам.