— Все бы отдала за сигаретку, — послышался чей-то шепот.
Низкорослый человечек в искусно располосованных джинсах и черной футболке пронесся мимо Мак к Жизель. Не говоря ни слова, он обрызгал маслом из баллончика ее обнаженное бронзовое тело. Как только он закончил обрабатывать ее живот и грудь, Жизель повернулась, чтобы он мог побрызгать маслом ей на спину и ягодицы. После чего человечек скрылся, так и не сказав ни слова. Все это время Мак старалась держаться от баллончика подальше.
Казалось, прошла целая вечность, когда сердитая женщина с портативной рацией подала сигнал. Лоснящаяся от масла Жизель грациозно скользнула к выходу на подиум, через мощную систему громкоговорителей объявили начало, заглушив гул дымовой машины, шум зрительного зала и нетерпеливое постукивание ботинок Маноло Бланика. Над сценой вспыхнули прожектора, пронзая дымовую завесу красными лучами, и появившаяся на подиуме Жизель застыла, положив руки на бедра. На ней были черное кожаное бикини и туфли на невероятно высоких «шпильках» с ремешками, обвивавшими ноги чуть ли не до колен. Едва из колонок грянула музыка, ее гибкое чувственное тело, подчиняясь ритму, пришло в движение, и, дождавшись припева, Жизель танцующей походкой заскользила по подиуму. Ее сексапильность так будоражила зал, что никто глаз не мог отвести. Репортеры бешено защелкали камерами.
Настала очередь Макейди.
— Пошла!
Мак вытолкнули вперед, и она едва устояла на ногах, стремясь принять отработанную позу прежде, чем ее осветят прожекторы. Мак опасалась, что сразу после выступления Жизель ее вряд ли заметят, но публика таращилась на нее с не меньшим интересом. Вновь засверкали вспышки фотокамер. Мак придала лицу обязательное выражение легкого высокомерия и двинулась вдоль подиума. Отработав на показах несколько лет, она, нисколько о том не задумываясь, шла безупречной походкой: бедра — вперед, голова высоко поднята. Корсет давил нестерпимо, но под лучами прожекторов она перестала его ощущать.
Однако в конце выступления взгляд ее привлек рванувшийся к подиуму бледный рыжеволосый мужчина с камерой на шее, и внутри у нее все застыло.
Господи… Эд Браун!
Макейди почувствовала, что у нее волосы встают дыбом. Ноги стали ватными от ужаса, и ей показалось, что она больше не сможет сделать ни шагу…
Но, приглядевшись, Мак поняла, что это вовсе не Эд Браун, а просто какой-то репортер из заокеанской съемочной группы, прилетевший освещать модное шоу. Сходство с Эдом было весьма отдаленным. Но это не спасло положение. Эд уже проник в мысли Мак, и на нее неотвратимо надвигалась паника.
Это Гонконг. Эда здесь нет. Ты в безопасности. Эда здесь нет, как спасительную мантру, твердила про себя Мак, пытаясь успокоиться.
Даже сейчас, за тысячи миль от Австралии, в новой, экзотической стране, она не могла выбросить маньяка из головы. Похоже, ей так и не удалось вырваться из его мертвой хватки.
Ноги Макейди в туфлях на острых «шпильках» продолжали размеренно работать, несмотря на терзавших ее «демонов». Сохраняя непроницаемую маску хладнокровия, она плавно прошествовала к концу подиума, и сотни глаз и объективов, ловивших каждое ее движение, не подозревали о том, что ей мучительно страшно.
Глава 52
Тринадцать…
В тот час, когда большая часть Ван Чая спала, а другая веселилась с иностранцами или друзьями в дискотеках и барах, Эд Браун не дремал. Сидя один у себя в спальне, он обдумывал планы на будущее.
Неоновая вывеска на противоположной стороне улицы заливала комнату ядовито-розовым светом. Дверь была надежно заперта, Тюремщица спала в соседней каморке. Эд подстраховался, чтобы она не услышала его передвижений из-за несмолкаемого уличного шума. Он должен быть уверен, что она не побеспокоит его ночью. Ему нужно было время, чтобы подумать, составить план действий.
Эд уткнулся носом в деревянный пол, задрав ноги на спинку кровати, на полметра выше головы. Все тело застыло, стараясь удержать равновесие. Мышцы сводило. Плечи болели от избытка молочной кислоты. Кровь начала шуметь у него в голове. Медленно и размеренно он с усилием выпрямил руки и вновь их согнул.