Я иду к тебе, Макейди.
Глава 7
В девять утра в среду Макейди Вандеруолл сидела в конторе Королевского адвоката Уильяма Бартела, изо всех сил стараясь казаться уверенной в себе и внутренне готовой к испытанию, которое ей предстоит пройти в ближайшие дни в Верховном суде. Мак хорошо владела искусством сохранять хладнокровие в обстоятельствах, подвергающих проверке ее самообладание — будь то чтение лекции в университетской аудитории, дефиле в бикини от модного дизайнера по выстуженному зимнему побережью, с непринужденной улыбкой на устах, или присутствие на брифинге под обстрелом вопросов о том, чего следует ожидать на процессе о серийном убийце, который навсегда изменил ее жизнь.
В душе Мак надеялась, что, в какие бы абсурдные и экстремальные обстоятельства ни швыряла ее жизнь, она все сможет преодолеть. Ее недолгая жизнь уже преподнесла ей немало замысловатых сюрпризов, и пока изменение тенденции к лучшему не наблюдалось.
Сидя в скрипучем старинном кресле перед массивным столом Бартела, Макейди приказала себе не дергаться. Она пробежала глазами по скромным гравюрам на стенах кабинета и окинула взглядом величественную панораму Сиднея, раскинувшуюся за окнами конторы Королевского адвоката, расположенной на одиннадцатом этаже. Мак осталась недовольной своей первой ночью в этом красивом городе. Внутренние часы ее организма все еще жили по ванкуверскому времени, и вчерашний послеобеденный сон отплатил ей бессонной ночью в гостиничном номере, наполненной неослабевающим беспокойством.
— Надеюсь, вы хорошо долетели, — учтиво начал Бартел.
— О, да. Благодарю вас.
В коротких усах и бороде представителя обвинения — высокого худощавого мужчины — пробивалось серебро. На нем были темно-синий костюм в тонкую полоску, подчеркивавший его рост, и старомодный красный галстук. Костюм казался таким же старым, как и книги, пылившиеся на полках. Сверившись с несколькими документами, он с любезной улыбкой посмотрел на Мак своими умными глазами, от которых, казалось, ничто не может укрыться.
— Верно ли я понял, что вы изучаете судебную психиатрию?
— Да. Если я когда-нибудь закончу диссертацию, то, возможно, смогу применить полученные знания на практике.
Бартел рассмеялся:
— О, в некотором смысле все так думают. Пару раз я даже чуть не бросил юридический колледж. Если бы это было так просто, юристом мог бы стать любой.
— Возможно, вы правы. — Когда все закончится, Мак планировала полностью сосредоточиться на своей диссертации и, если все пройдет удачно, в течение еще двух лет пройти практику в качестве клинического судебного психиатра в Британской Колумбии. Случилось так, что в последнее время очень многое отвлекало ее от занятий, но она продвинулась в них слишком далеко, чтобы все бросить, и теперь была решительно настроена на достижение своей цели.
— Какова тема вашей диссертации?
— «Некоторые факторы, влияющие на достоверность показаний очевидцев».
Бартел кивнул:
— Наши глаза могут ввести нас в заблуждение, не так ли?
— Как и наши воспоминания.
Удивительно, насколько могут отличаться свидетельские показания разных очевидцев одного и того же события, подумала Мак. Человеческая натура заставляет нас окрашивать очевидные факты в соответствии со своими собственными представлениями, предубеждениями, пристрастиями и видами на будущее. Поэтому и человеческой памяти, этому тонкому и изменчивому инструменту, не всегда можно доверять целиком и полностью, как открыла для себя Мак. Она на мгновение запаниковала, пытаясь вызвать в памяти лицо матери. Образ получился неясным и ускользающим. Прошло всего два года с тех пор, как Джейн скончалась от множественной миеломы, но в воображении Мак возникали лишь те черты матери, что она знала по фотографиям.
Какого цвета были ее глаза — синие или зеленые?
В дверь постучали, и вошел Джерри Хартвелл с дымящимися полистироловыми стаканчиками из кафетерия на первом этаже. Он уселся напротив Макейди и, радостно улыбаясь, протянул ей латте с обезжиренным молоком. На нем был тот же костюм, что накануне вечером, но с розовым галстуком, который подчеркивал его румянец и красные прыщики. Несмотря на то что Джерри был квалифицированным адвокатом, в присутствии знаменитого барристера он весь состоял из «да, сэр», «благодарю вас, сэр» и покорных поклонов, напоминая послушную болонку.
Бартел мелкими глотками пил капучино, переключив внимание на судебный процесс.