Поэтому Натан был самым известным скупщиком краденного.
Все воры знали, куда нести товар и кто даст цену. Кроме прочего дело для Натана было превыше прибыли, поэтому он имел безупречную репутацию в воровской среде. Ему и отнес камни Бруслов. Натан быстро посмотрел три камня, тут же сказал:
– Это балтийский янтарь, не возьму. Отдай в ломбард, а вот эту приятную парочку беру, – вынул 1000рублей. Бруслов скривился.
– Шо мало? Тогда забирайте и ходите ищите кто даст больше. Эти камни сырые, их обрабатывать надо, в изделие поставить, продать. Это все время. Такие камни просто, как бриллианты не покупают. Я работаю с фортовым клиентом – поэтому золотишко, бриллианты – это тот товар, который у них идет вместо денег и общаки они держат в этой валюте. А вот изумруд без предварительной обработки никак не продать. Поэтому 1000 даю.
– А что Вы скажите об этом камне?– спросил Бруслов, выкладывая перед Юровским желтый сапфир. Натан сразу посмотрел на Бруслова:
– Вы часом монетный двор не обчистили? – Потом он взял камень, покрутил, глянул на свет. – Это сапфир, редкий – это уже серьезные деньги. А серьезные деньги есть у серьезных людей. Я спрошу, – сказал он и отдал камень.
– Так Вы его не купите? – спросил Бруслов.
Юровский посмотрел внимательно на него и сказал:
– Шо Ви мине голову делаете? Натан Юровский либо делает гешефт, либо ничего не делает. Вы пришли ко мне с камнями, даже не понимая, сколько они могут стоить. Суете мне рядом янтарь на 10 рублей и сапфир на 100 000рублей и спрашиваете куплю ли я его? И шо я вам отвечу? Конечно, не куплю. Пришел шлемазал какой–то принес мне неприятностей и хочет, чтобы я и приобрел.
– Хорошо я вам скажу правду, но я прошу Вас никому более, – шепотом начал Бруслов. Юровский прервал его: – Правда – это товар, который никому не нужен. Получать товар, который не продать для бедного еврея – непозволительная роскошь. Поэтому все просто, я говору вам, Вы отвечаете – идет?
– Да, конечно!
–Вы раньше кому–ни будь показывали эти камни?
– Нет.
– Вы украли их?
– Нет.
– Они в розыске?
– Нет.
– Вы тот за кого вы себя выдаете?
– Да.
– Натану все ясно. Вы нашли клад и хотите продать камни. Это можно – но сложно. Во-первых, камни дорогие и, если бегать по ювелирам – пойдет шум. Шум мине не нужен Я работаю с весьма интеллигентной публикой и они, услышав шум рядом со мной, уйдут туда, где тихо. А терять свой маленький кусок хлеба Натан не может. У меня дети – пять штук и один у Ривы на подходе. Поэтому если мы с вами работаем, Вы все камни будете реализовывать через меня. Это условие. Идет?
– Да, только я боюсь, – Бруслов запнулся, – Вы один осилите финансово это дело? – добавил он.
– Это мине уже нравится! – с прищуром сказал Натан – Это уже заявление серьезного человека! Сколько у вас камней?
– Пока 20
– Пока 20? Не, слышал бы это мой папа! Пока 20 и Натан может не потянуть?…Я могу не потянуть гирю в 2 пуда, а этот гешефт нам по плечу. Уговор такой, я даю Вам половину стоимости камней. Больше не дам. Идёт?
– Да конечно по рукам,– быстро ответил Бруслов.
– Тогда вечером зайди за деньгами от сапфира.
– А камень я должен оставить Вам?– неуверенно спросил Бруслов.
– Не вы меня смешите. Вы спрашиваете такие вопросы, мине даже неловко. Не пойму, толи вы такой умный, толи наоборот? Натан Юровский наперед ничего не берет. Принесите вечером. А за эти два возьмите сейчас, – сказал он и протянул 1000 рублей.
9
На стенке печи Бруслов нашел схему или карту. Он смог разобрать следующее:
Калуга – крест могильный
Киев – крест могильный
Москва – крест могильный – дом и цифра 4
Под этими надписями виднелась надпись – где крест там и я, и могила моя.
Возле каждого названия города стоял знак в виде креста погостного, и только возле названия Москва был знак в виде домика с цифрой 4.
Чтобы это могло значить? – размышлял Никита Селиванович, глядя на эти знаки.
В дверь постучали. Он запер вход в печь и отворил, на пороге стоял домовладелец Ипатов и держал в руках поднос с водкой и закуской. Кроме традиционных солений на подносе были пироги с припеком. Улыбаясь, он сказал:
– Ну, по старинной русской традиции надобно обмыть уговор словесный.
С этими словами он зашел в комнатку Бруслова.
– Да тесновато у Вас голубчик. Ну, ничего, скоро будет повеселее.