— Тогда давай сразу зайдем на рынок и купим тебе коня и сбрую. До графского замка еще нужно добраться, а у меня с собой только свой конь. Я могу взять тебя в седло, но выглядеть будем по дурацки, да и коню тяжело везти двоих. Ты хоть и невысокий, но мяса много наел.
— Вообще‑то, я на коне еще не ездил, — счел своим долгом предупредить Сергей, — так что еще и этому придется учиться.
— Будут смеяться! — досадливо сказал барон. — Ладно, я своих решений не меняю, а тем, кто будет ржать, разрешаю дать в рожу. Уважение товарищей можно заработать и так. Отсчитай сейчас два десятка золотых и держи наготове. Попробуем выторговать тебе что‑нибудь поспокойнее.
— Рон, а мое баронство кто‑нибудь признает?
— Нет, — с сожалением ответил барон. — У тебя же не осталось никаких документов? А если бы и остались, все равно у нас никто не знает вашего языка. Дворянство признают, а титул — нет. Баронство тебе теперь нужно зарабатывать своим горбом: долгой непорочной службой или воинским подвигом. Смотри, лошади! Готовь деньги, но пока никому не показывай.
К замку графа приехали, когда начало темнеть. После этой поездки Сергей на следующий день не мог нормально ходить из‑за боли в ногах.
— Какой же ты дворянин, если не умеешь ездить на лошади? — спросил у него оруженосец барона Вогара Петр Садиш, в одну комнату с которым вчера поселили Сергея.
— У нас для верховой езды не используют лошадей, — простонал парень. — Лошади есть, но их только запрягают в телеги. — Слушай, принеси поесть, а то я сам не дойду до трапезной.
— А что используют? — заинтересовался Петр.
— Ящериц видел? Вот их у нас и используют. Только они намного больше лошади. Бегают, наклонившись вперед, на задних лапах, которые у них здоровенные, а передние держат перед собой. Башка тоже больше лошадиной и вся в зубах. Жрут они не траву или овес, а мясо.
— Как же вам удалось использовать демов? — поразился Петр.
— А что, они у вас тоже водятся? — в свою очередь удивился Сергей, взявший описание хищного ящера из «Плутонии» Обручева.
— Здесь их нет, а на восток Сотхема иногда забредают из пустыни.
— В пустыне одни пески, откуда там взяться демам?
— Никто не знает, что за песками, — ответил Петр. — В древности сотхемцы пытались пройти пустыню, но никто так и не вернулся, может быть, из‑за этих тварей. Говорят, что они жутко быстрые, поэтому наверняка будут лучше лошади. Только я бы на дема ни за что не залез. Ладно, лежи, поесть я принесу, только в обед миску на кухню сам потащишь.
«Надо же, — думал Сергей через час, уплетая за обе щеки традиционную кашу с мясом. — Выдумал динозавра, а они, оказываются, здесь есть. Нужно быть осторожнее в разговорах. Не все такие доверчивые, как Петр. Если он не разболтал о моей выдумке, то обязательно это сделает. Прослыву вруном».
— Послушай, — закончив с едой, сказал он оруженосцу, — моя родина находится очень далеко отсюда, и там во многом другие обычаи. И дворянские звания у нас другие. Ваш язык я изучил, но до сих пор не все понял. Вот дворянские титулы. То, что баронский титул самый низкий, а графский следует за ним, это я понял. И герцоги у вас есть. А другие титулы бывают, или это все?
— Есть еще соны, — ответил Петр. — Они выше графов, но ниже герцогов.
— Понятно, — кивнул Сергей, сразу переименовав сонов в маркизов. — Тебе сколько лет?
— Через декаду и три дня будет шестнадцать! — с гордостью ответил Петр и мечтательно добавил: — Эх, напьюсь!
— Зачем? — вытаращился на него Сергей. — У тебя что, горе?
— Правильно ты сказал, что не понимаешь простых вещей. До шестнадцати лет многого нельзя. Выпьешь, а твой рыцарь оттаскает за уши или еще как‑нибудь накажет, и будет в своем праве. А после шестнадцати ты уже самостоятельный и можешь делать все, что хочешь!
— Так уж и все? — не поверил Сергей. — Я думаю, что если ты напьешься как свинья, твой рыцарь не обрадуется. И плевать ему будет пятнадцать тебе или уже шестнадцать. И зачем вообще пить? Только потому, что можно? У меня отец вина не пил… почти. Только по чуть–чуть на праздники. И я пару раз попробовал и больше не стал. На вкус гадость, а на пьяных я насмотрелся достаточно. Если бы не выпивка, убитый мной наемник нашинковал бы своим кинжалом десяток таких, как я, а теперь будет гнить в могиле. Ну напьешься ты с непривычки и вызовешь смех, а то и получишь по морде. А потом протрезвеешь и будешь ходить с фингалом и мучиться головной болью. И чего в этом хорошего? Показать самостоятельность можно и по–другому.
— Не знаю, — неуверенно сказал Петр. — Может быть, много пить не буду. А сколько тебе лет?