Когда количество правильных ответов безусого и безбородого перевалило за добрую сотню, Кадырбай, не скрывая досады, сказал:
— Ну если ты, лишенный волос, такой искусный отгадчик, задай мне хоть одну свою загадку, чтобы я отгадал ее на лету, пока ты сделаешь глоток кумыса.
Алдар-Косе не заставил себя упрашивать:
— Слышал я, учтиво сказал он, потирая голое темя, одну простую загадку от Касыма, которому передал ее Ермиш со слов Жакыпа, сославшегося на Ишима, славившегося дружбой с Рамазаном. А загадка вот какая:
Наступило долгое молчание, прерываемое только бульканьем кумыса, который бай подливал гостю.
Кадырбай то снимал, то снова напяливал тюбетейку, обливался потом, кряхтел, пыхтел, хмыкал, кашлял, сморкался, протирал глаза, теребил бороду, но отгадка так и не приходила ему на ум.
Среди записанных арабской вязью сотен загадок, этой, будь она трижды проклята, почему-то не было, а бай, хоть и славился сметливостью, на самом же деле был на редкость тугодумом. Бай позвал на помощь сына Арана, такого же тугодума, как и отец. Выслушав рифмованную загадку, байский недоросль засопел и признался, что разгадать ее он не в силах.
Промаявшись более часа и видя, что гость пьет кумыс без остановки, Кадырбай пробурчал:
— Нет у этой загадки отгадки. Туману ты напустил, гололобый.
Алдар-Косе простодушно рассмеялся:
— Хочешь скажу ответ?
— Говори, не нуждающийся ни в ножницах, ни в бритве!
— Из Кастека в Орынбор шли четыре сестры!
Бай ударил себя по лбу:
— Тьфу ты, лысейший из лысых! Как же я не догадался?
Алдар-Косе допил последнюю пиалу кумыса и усмехнулся:
— Где тебе догадаться? В загадке сказано: «Идут по степи пешком четыре человека». А ты, как известно, женщин не считаешь за людей.
ДЕЛЕЖ
степной молвы сто уст и сто ушей. Прошла по аулам молва, будто при любом дележе лучшего советчика, чем гололицый Алдар-Косе, не найти.
Прослышал об этом бай Алпыс, живущий так, что у него губы всегда в масле, и подумал: «Не может быть, чтобы этот безволосый бездельник при дележе был мудрее магометова зятя Али. Позову-ка я его и посмеюсь над ним».
А у бая Алпыса такой порядок: подумает — скажет, скажет — сделает. Посылает бай за безбородым конного нарочного. Является Алдар-Косе на буланом коньке, спрашивает:
— Чего не поделили?
— Да, вот, — хитрит бай, — никак не можем поделить поровну пять баранов.
— А много ли дольщиков?
— Я, байбише, два сына и две дочки.
Усмехается Алдар-Косе, гладит лысое темя и тут же начинает дележ:
— Ты, твоя байбише и баран — это будет трое?
— Как будто трое…
— Два твоих сына и баран тоже трое?
— Вроде бы трое…
— Две дочки и баран — снова трое?
— Выходит, трое…
Смеется веселый советчик:
— Я да два барана, всякий дурак скажет, что трое.
— Трое…
— Ну вот я и поделил баранов.
С этими словами безбородый вскакивает на конька и гонит впереди себя двух жирных валухов.
Озадаченный Алпыс молчит, а потом, спохватившись, кричит вдогонку безбровому:
— Лишай тебе на лысину! Болячку тебе на голый подбородок! Язву тебе на скулу!
А тому все нипочем. Смотрит он на круторогих баранов и говорит:
— Все, что слышат уши — ложь. Все, что видят глаза — правда.
— М-э-э-э! — подтверждают валухи слова нового хозяина.
УРЮК
есна и лето были золотыми: и тепло, и светло, и дождило вовремя. Уродилось много всего, особенно урюка.
Алдар-Косе сидел на сером камне, а жена вдалеке развешивала выстиранное белье. Молчание надоело безбородому, и он крикнул жене:
— Урожай урюка богат.
— Плохо выстирала халат? — переспросила жена.
— Я об урюке говорю, а не о халате.
— Долго будет сохнуть, он на вате.