— Это был мой прапрадед.
— Еще говорят, что в пору хана Есима тоже славился обманами некий безбородый Алдар-Косе.
— Мой прадед.
— Баи верят слухам, что и при султане Кенесары Касымове промышлял обманами человек по имени Алдар-Косе.
— Мой дед.
— Ну, а это уже на моей памяти. Был в отрядах Амангельды Иманова бесстрашный разведчик, который обманывал алаш-ордынцев, — Алдар-Косе…
— Мой отец.
— Целая родословная безволосых обманщиков! — улыбнулся акын. — Ну, а если за очередной обман баи оторвут тебе голову, прекратится ли ваше наследственное ремесло?
— Я не собираюсь умирать. Ну, а когда все же умру, мое место займет мой сын.
— Как имя мальчика?
— Алдар-Косе. А сына сменит мой внук, которого назовут, как водится, Алдаром-Косе, а внука заменит правнук…
— Тоже Алдар-Косе?
— Конечно! Только смех наш будет веселым…
— Значит, ты и впрямь бессмертен?
— Выходит, так.
— Пастухи пасут байских овец, — задумчиво сказал акын. — Баи командуют пастухами и жиреют за их счет. Бии — судят. Муллы — молятся и обирают народ. Купцы — торгуют. Акыны слагают песни. Ну, а ты что делаешь в жизни? Кто ты есть?
Алдар-Косе сверкнул снежно-белыми зубами:
— Я обманщик обманщиков!
ОБМАНЩИК ОБМАНЩИКОВ
колько безбородый, безусый и безбровый Алдар-Косе ни скитался на своем Буланке, он неизменно возвращался в родные края и первым, кого он посещал, был всегда его сердечный друг Альти, столяр и плотник, живший у самого въезда в город, в деревянном домике с палисадником, заросшим сиренью. Здесь было много карагачей и пирамидальных тополей, и неустанно бормотала арычная вода.
Так было и на этот раз.
Буланко остановился у знакомого домика. Всадник оставил седло и по-свойски постучал в окно. В доме вспыхнул свет, послышался голос:
— Это ты, Алдар-Косе?
— Я, Альти, я. Отворяй скорее ворота. Буланый устал, как я, а я устал, как Буланый.
Через минуту ворота бесшумно распахнулись. В комнате, при свете керосиновой лампы, Алдар-Косе внимательно осмотрел приятеля: пригож, как всегда. Густо загорел, насмешливые карие глаза широко раскрыты, усы подстрижены щеточкой на городской лад. Он непритворно обрадовался приезду друга, подал ему щетку, кусок мыла и полотенце.
Пока приезжий чистился от дорожной пыли и умывался из жестяного умывальника, Альти расседлал коня, дал ему свежего клевера и стал хлопотать у глиняной печки — нужно было приготовить плов из риса с бараниной и вскипятить чай.
Свежий, повеселевший Алдар-Косе вышел во двор, подсел к печке и начал, как водится, отвечать на вопросы: где был, что видел. Пришлось перечислить города, какие посетил. А о приключениях как расскажешь в двух словах? Много было приключений. Он начал было прикидывать: с чего бы начать, но Альти неожиданно заговорил о другом, чем немного смутил безбородого:
— Давно я хотел спросить тебя, дорогой Алдар-Косе, как ты сделался мастером обманов? Ведь не родился же ты обманщиком?
— На это трудно ответить. Конечно, в пеленках я обманщиком не был. Если хочешь знать, в мальчишескую пору я был очень доверчивым и даже не подозревал, что в мире так много обмана. Помню, меня удивила и даже ошеломила одна сказка. Ее мне рассказал отец. Если вдуматься — это страшная сказка. Слушай!
…Было это или не было? Пожалуй, все-таки было. Жил-поживал в семье пастуха мальчик Дюсен.
Он говорил всегда только правду и верил, что и все вокруг тоже правдивы.
Послали Дюсена за чем-то в соседний аул. Идет он, напевая песенку, и видит: лежит в траве крошечный, только-только рожденный, сайгачонок, а в двух шагах от него серая волчица. Говорит Дюсен волчице:
— Не напугай сайгачьего детеныша.
— Что ты, — отвечает волчица. — Сайга, его мать, побежала к речке напиться, а я, как видишь, стерегу малышку. Вернется сайга, я уберусь восвояси.
«Какая волчица добрая, заботливая!» — думает Дюсен и идет дальше. И надо же было ему обернуться! Видит он: терзает волчица сайгачонка, заглатывает куски мяса, хрящики, кости и копытца. Опечалился Дюсен. Глотает слезы. Идет дальше и видит: ширококрылый беркут несет в когтях зайчишку, а тот, бедняга, трепыхается всеми четырьмя лапками.
— Что ты делаешь, беркут? — спрашивает Дюсен, а хищная птица спокойно отвечает:
— Разве ты не видишь? Повредил заяц лапку, а на трех лапах не доскакать ему до своей зайчихи. Вот я и несу его, а он, серый, от радости ногами дрыгает.
«Ах, какой добрый беркут!» — думает Дюсен и шагает дальше.