Успокоенный желтобородый ложится, закрывает глаза и скоро засыпает. Безволосый будит краснобородого. Тот встает, смотрит мрачно и не ждет ничего хорошего.
— Хан считает меня ясновидящим, — говорит безбородый. — Кого я назову вором, тому и висеть на аркане у пчелиных нор. Зачем ты вместе с другими предал меня, хотя не знал, что я увел ханского бегунца?
Краснобородый падает на колени и молит:
— Пощади меня, прости, если можешь. Я не воровал ханского коня, но если ты назовешь меня вором, хан тебе поверит, и меня повесят вниз головой на съеденье пчелам. У меня есть отара в двести тридцать овец. Возьми всю отару от меня в подарок, но сохрани мне жизнь.
— Я не бий, берущий взятки, — усмехается безбородый. — Пусть отара останется у тебя. Я не назову тебя вором, если у меня не будет неопровержимых доказательств.
— Я не крал коня.
— Ну, тогда спи спокойно. Ничего тебе от меня не грозит.
Краснобородый ложится, закрывает глаза, старается уснуть. Безбородый трясет за плечо человека с темно-русой бородой. Тот давно уже не спал, слышал предыдущие разговоры и потому, не дожидаясь вопроса, говорит:
— Не конокрад я, да и ты не ясновидец. Но хан верит тебе, и я виноват, что предал тебя, как и другие. Прости меня. У меня шестнадцатилетняя дочь-красавица. Бери ее в жены без калыма, а мне оставь жизнь. Мне еще трех дочек поднимать на ноги: малолетки они.
— У меня есть жена, — обрывает его безбородый, — второй жены мне не нужно. На тебя у меня нет подозрений. Спи спокойно. На клевету я не способен.
Темно-русый ложится, зажмуривает глаза, но ему не спится. А безбородый уже дергает за ухо серобородого, тоже вместе с другими отдавшего его на позорную казнь.
Безволосому насмешнику хочется посмеяться над одним из своих предателей. Серобородый, видимо, понимает это и дрожит от страха:
— Ты, конечно, не спал и слышал мои разговоры с твоими сообщниками по предательству. Для тебя у меня есть добавление. Мальчонка, который видел бородача на ханском жеребце, вспомнил цвет бороды конокрада. Он сказал: «Борода у него серая, как мышь. Я впервые видел такую бороду, потому и запомнил ее».
Побледневший от слов безбородого человек с бородой мышиного цвета встает на колени и трясущимися руками обнимает ноги безволосого разоблачителя:
— Не крал я коня, — причитает он, — но если ты скажешь хану, что я вор, у хана будет два свидетеля, и он натравит на меня тысячи диких пчел. Спаси меня. Я отблагодарю тебя. Я владелец кумысной лавки. Она приносит хоть и небольшой, но зато постоянный доход. Кроме того, у меня десять дойных кобылиц и шесть жеребят. Все будет твоим. Жизнь дороже любых доходов, а жизнь моя, я вижу, в твоих руках!
Безбородый брезгливо освобождает свои ноги от цепких рук торговца кумысом и говорит с нескрываемым презрением:
— Никогда я не торговал и не был владельцем косяка кобылиц. И не буду. Если ты действительно не вор, как же ты мог подумать, что я оклевещу тебя перед ханом? Ну, а мальчишка — малолеток, мог и ошибиться. Оглянись — все спят. Спи и ты.
Безбородый отворачивается от торговца кумысом и укладывается спать. Через минуту он уже храпит. По-видимому, спят и шестеро бородачей. Но безбородый храпит искусственно. Он убежден, что если конокрад в яме, то он непременно попытается вымыть усы и бороду, чтобы освободиться от червячков-волосатиков. Ждать приходится недолго. Безволосый слышит шорох. Кто-то ползет к его постели. Ползущий ближе, ближе. Закрытый верблюжьим одеялом с головой, безволосый слышит, как едва звякнула дужка жестяного ведра. Кто-то умывается водой из ведра. Вот он, конокрад! Испугавшись вымышленных безбородым обманщиком волосатиков, конокрад выдает себя с головой. В яме темно. Уже не различишь цвет бороды. Безволосый тихонько приоткрывает одеяло и в темноте хватает бородача за руку. Кто он? Пойманный старается высвободиться, но безбородый держит его крепко и шепчет ему, не скрывая презрения и насмешки:
— Нехорошо, приятель, портить питьевую воду! Да и кто умывается в полночь? Уж не конокрад ли ты, что решил отмыться от волосатиков?
— Не губи меня, — молит прерывистым шепотом бородач, в котором безбородый узнает чернобородого, бравшегося поклясться на коране, что он не воровал коня.
— Если ты произнесешь теперь хоть одно лживое слово, — шепчет безбородый, — то на пощаду не рассчитывай.
Чернобородый решает про себя, что будет правдив, как перед собой:
— Спрашивай!
— Откуда хан взял вороного коня?
— Это подарок пучеглазого Ростовщика Шаяхмета, а тому коня привезли из Аравийской земли, где выводят таких коней. Шаяхмет заплатил за коня много золота, но зато хан приблизил его к себе и сделал главным визирем. Теперь Шаяхмет берет дары с живого и мертвого.
— А почему ты выкрал ханского коня?
— Я должен Шаяхмету крупную сумму. Растут безбожные проценты. Мне грозила земляная тюрьма и полное разорение. Шаяхмет уговорил меня украсть коня, которого сам же подарил хану. За это он обещал мне вернуть все расписки и простить весь громадный долг.
— А зачем этот конь Шаяхмету? Он ведь приметный, этот конь. Его все знают.
— Арабы хотели выкупить его обратно и давали жадному Шаяхмету огромную сумму золотыми монетами.
— Как тебе удалось украсть коня среди бела дня да еще и в ханской ставке?
— Это все устроил любимец хана, всесильный здесь Шаяхмет.
— Где сейчас конь?
— Он близехонько, но там его не будут искать. Ведь поисками коня командует Шаяхмет. Этот великолепный конь привязан к старому карагачу у ручья, в ущелье Трех Барсов.
— На этот раз я верю тебе и без клятвы на коране. Ты в моих руках. Скажу и я тебе правду. Я бы, может, и не пощадил тебя, но ты более, чем раб подлого, бесчеловечного кровопийцы Шаяхмета. Для народа полезнее разоблачить перед ханом Шаяхмета и лишить его визирства. А с ханом расправиться может только народ, но он еще темен и разобщен. Я верну коня хану, а о тебе не скажу ни слова. Живи. И прокляни своего бессердечного господина, визиря Шаяхмета. Не сомневаюсь, что он предал бы тебя, и ты, как конокрад, был бы подвергнут лютой казни. Ты понял меня?
— Да, я понял тебя, и догадался, кто ты.
— Кто же я?
— Ты — Алдар-Косе. Я, моя жена и мои дети всегда будем благословлять тебя, хотя ты безбожник, а я праведный мусульманин.
Пока они шептались, настало утро. Клочок неба над ямой из синего стал розовым.
— Эй, — закричал безбородый, — веди меня к хану! Я знаю, ему не спится, он тоскует о пропавшем коне, а я видел вещий сон.
Нукер не заставил себя ждать. Сверху спустилась лестница, и безбородый вскарабкался по ней.
— Захвати, нукер, постель, ведро, пиалу, они мне больше не нужны.
Все было исполнено.
Хан проснулся ни свет, ни заря и ждал ясновидца.
— Ну как? — торопливо спросил он.
— Ясновидцы не ошибаются. Дайте мне трех всадников и я приведу драгоценного коня.
— Бородачей я пока оставлю заложниками.
— Они к конокрадству не причастны.
— Все равно. Пусть посидят пока.
Всадники во главе с ясновидцем ускакали. Через час они вернулись, ведя на поводу великолепного коня. Хан был счастлив.
— Кто же выкрал вороного?
— Твой визирь Шаяхмет.
Хан поверил ясновидцу:
— В яму его, пучеглазого. А главным визирем я назначаю ясновидца! Как тебя звать, ясновидец? Я хочу подарить тебе шелковый халат со своего, ханского, плеча.
Хан искал глазами нового своего визиря. Его нигде не было. Искали его все ханские слуги, но так и не нашли.
Он исчез, как исчезает пар над казаном, где варится баранина.
