Вольгран поднимает руку, жестом успокаивая разбушивавшуюся дочь.
— Выход из ситуации ты не найдешь. Истинность нельзя разорвать, — Вольгран говорит спокойным тоном, но слова простреливают мучительнее свинцовых пуль. Альдери начинает задыхаться. Все нутро выворачивается наружу, пульс барабаном стучит по перепонкам. Приговор вырисовывается в холодных глазах напротив.
Вольгран возвращается к выжидающему Рамиру:
— Если боги так решили, то не смею идти против них. Она — твоя по праву. Как ты будешь устаивать жизнь с ней — твоя проблема. Бесцельно лить кровь не в моих правилах. Это всё?
Рамиру кажется, что он ослышался. Серьезно? Вот так просто? Что с ним не так? Какая-то хитрая тактика обмануть противника?
Аракел удивленно выискивает что-то на невозмутимом лице бывшего друга.
Рванный вздох прилетает со стороны дверей, Альдери застывает полуживым изваянием. Это глупая шутка? Что с ней? Жуткий ночной кошмар ворвался в реальную жизнь… Она пытается его сморгнуть, но картина въелась в сознание.
Сердце обрывается. Слова убивают её. Они набатом курсируют в помутненном сознании. Она все еще не веря в услышанное, с усилием проговаривает отцу, молебно высматривая в его отрешенных очах толику отеческой поддержки:
— Чттто? Ты так просто отдашь меня ему?
— А как ты хочешь, чтобы я тебя отдал? — Суровый взгляд отца не сулит ничего хорошего. Последняя надежда таит на глазах.
— Он убил нашу мать! — Альдери переходит на крик. Пелена застилает глаза.
— Во-первых, — Вольгран поднимается с кресла и нависает над дочерью. — Рамелию убил не он, а его отец. Во-вторых, в силу своего возраста, ты не понимаешь, что воле высших сил противостоять невозможно. Смирись. И чем быстрее, тем будет лучше. Для тебя же.
Кристен отрывается от подоконника и успокаивающе складывает руки на плечах сестры, пытаясь вдохнуть в неё долю своих сил. Она дергается и вырывается, отлетая на безопастное расстояние.
Одинокая слеза скатывается по бледной щеке. Невидящий взор застилает глаза. Картина мутнеется, образы сливаются в одно дрожащее пятно. Осколки надежды хрустят под ногами.
— Я не выйду замуж за этого проклятого убийцу! — В сердцах произносит она, делая очередную попытку, которая очевидно успеха не принесет. Жгучее клокочущее чувство разверзается в глубине, ураганом несясь наружу.
— Тебя никто не спрашивает, — Сухо произносит Вольгран. А потом уходит. Просто уходит. Его голос эхом отзывается где-то не здесь. Все смешивается в хаотичный шум. Шаги, скрипы, лязги, голоса, хлопки. Какая-то суета. Альдери теряет счет времени, рассматривая пустоту перед собой.
Вольгран снова вырастает суровым палачом перед ней и, задерживая внимание на растерзанном болью лице дочери, твердо добавляет:
— Ты станешь парой Рамира Рассармана. Вопрос закрыт.
Прямо под дых. Ноги девушки подкашиваются, она из последних сил удерживает равновесие. Руки трясуться, вторая слеза стремится за первой, давая дорогу несбывшимся надеждам. Истерика где-то на горизонте. Неведанное доселе эмоциональное явление. Нервы дают сбой. Горечь расползается в гортане.
Семья предала её.
Грудь жжёт неистовым огнем, кислород наглухо застревает в горле. Спазм не дает протолкнуть его дальше. Голова кружится, вокруг все плывет.
Семья предала её — колоколом звенит на задворках пошатнувшегося сознания.
Пульс выходит за пределы, вызывая лавины тошноты. Она не может сделать и шага. Отчаянные слезы оставляют горячий след.
— Шеф, звали? — Кто-то произносит за её спиной.
— Да. Уведи Альдери в номер Кристена и поставь охрану. Не выпускать до моего указания.
Глава 36
— Вольгран, ты слишком жесток с девочкой, — Это отмер Аракел. — На ней лица нет.
— Отойдет.
— Отец, ты действительно был слишком груб с ней, — Кристен кидает напряженный взгляд на Вольграна, его скулы не находят себе места. На висках вырисовываются пульсирующие жилки. — Давно ты видел слезы на её глазах? Лично я больше десяти лет назад!
Рамир хмурится, пребывая в своих непонятных никому мыслях. Он так и остался стоять в центре комнаты. Что чувствовал в душе, он тоже не понимал. Застывшей мумией смотрел перед собой.
— Можете не взывать к моей жалости. Я сделал так, как считал нужным. Хочу напомнить, что из всех вас об истинности непонаслышке знаю только я.
— Это не помешало бы донести до неё своё решение мягче! — В глазах Криса можно прочитать весь спект тяжелых эмоций. — Ей надо было дать время просто свыкнуться с этой мыслью! Ты сам понимаешь, что отдаешь её в руки семье, которую она всем сердцем ненавидела большую часть своей жизни!