Кристен продолжает крепко сжимать сестру и спустя несколько секунду просит продолжить:
— Он что-то тебе сказал?
— Нет. Накинулся на своих ребят со звериным рокотом отойти от меня. После присел рядом и подал мне руку, но я демонстративно поднялась, выжгла его глазами и двинулась в сторону машины. Молча ушла, — Девушка не меняет позы, тело обмякает с каждой секундой. Крис чувствует как силы стремительно покидают тело сестры. Поднимает её на руки, перемещая на высокую большую кровать из красного дерева. Заботливо укладывает на подушки и укрывает одеялом.
— Мне показалось, что он узнал меня. Как ты думаешь, спустя 13 лет он мог различить во мне дочь Рамелии Рида?
— Мог. Если твоя волчица шевелилась — по запаху мог узнать. Альри, не думай сейчас об этом. Ты истощила себя. Отец хочет встретиться с их альфой. Не смотря на его отстранненость, он остается сильным вожаком и никогда не даст тебя в обиду.
— Наш отец думает только о кодексе чести. Отцовская любовь тут ни при чем.
— Не вини его. Ты сама знаешь, он не виноват, что стал таким. На его долю выпала самая сильная мука.
Девушка ничего не отвечает, глубже зарывается в одеяла, смыкает глаза. Дрожащие ресницы вскоре успокаиваются, дыхание выравнивается.
— Отдыхай, — Кристен целует сестру в лоб, прикрывает балконные двери и выходит из комнаты, погружая её в ночную тьму.
— Скажи мне, сын. Разве я учил тебя поднимать руку на женщину? — Взгляд высокого мужчины отливает пламенем зажженного камина. В темной комнате этот отлив особо заметен. Дрова сурово потрескивают, передавая внутреннее состояние задавшего вопрос. Его голова с убеленными сединами слегка склонилась набок, левая рука крепко сжимает верхнюю часть каминного портала, побелевшие костяшки говорят о напряженности. Лицо не выражает эмоций, и обманчиво может доносить до собеседника состояние спокойствия. Но только не до тех, кто знает характер мужчины, который сейчас делает глоток янтарной жидкости. Взгляд остается прикованным к пламени в камине.
Боковым зрением можно поймать нервные движения молодого чернявого парня, ростом не меньше его дознавателя. Взгляд карьих глаз опушен в пол. Всё тело натянуто как струна нового инструмента. Поддрагивающая вена на левом виске указывает на серьезный вымученный мыслительный процесс. Парень искал правильные слова.
— Айк, — нарочито спокойно напоминает о себе властитель каминного пламени.
— Отец…
Слетевшие с губ слова прерывает стук в деревянную дверь гостиничных аппартаментов. Мыщцы Айка каменеют вдвойне, через силу он разворачивается и дергает ручку на себя, намеревая послать навязчивый персонал гостиницы куда подальше.
Грубые слова вовремя оседают в горле. Айк раскрывает дверь шире и впускает высокого крепкого мужчину лет тридцати. Черные глаза кажутся темнее его смольных волос и сливаются с такой же черной аккуратно-ухожженной растительностью на лице в стиле Бретта. Рассеченная бровь сохраняет дорожку запекшейся крови.
Мужчины рода Рассарман отличались величавым ростом и чернотою волос. Они ярко выделялись среди представителей своей стаи. Три одиноких воина — так их называли шепотом.
— Аракел, — Тихо произносит вошедший и склоняет голову в легком поклоне. — Дядя, ты звал меня?
Глава стаи Аранги медленно разворачивается, одним махом проглатывает свой виски, выставляя стакан на деревянную полку камина и сурово смотрит на двух молодых мужчин.
— Да, Рамир, — Отвечает он, выпуская металические ноты по периметру темной гостинной аппартаментов и ненадолго замолкает. Серьезность лица бросает нервную дрожь в теле Айка, Рамир остаётся равнодушным. — Сегодня твой брат совершил непростительную ошибку.
Вновь воцаряется тишина. Аракел нарочито испытывает нервы присутствующих. Слова короткими предложениями слетают с его губ, паузы затягиваются.
— Судя по тому, что наши ребята выдернули меня по среди тренировки с обеспокоенными лицам, ждать придется худшего? — Тишину разрывает спокойный голос Рамира. На первый взгляд представляется, что он готов к любому повороту событий.
— Прежде всего я хочу дождаться ответа от своего сына. Ну так что, Айк? — Вожак операется бедрами о рядом стоящий стол, складывает руки на груди и внимательно смотрит на сына. — Учил ли я тебя поднимать руку на женщину?