— Просить прощение хоть знаешь у кого? — Кажется, Аракел полностью успокоился, его спокойный тон сдержанно стелит слова. Только холодом разит на всю гостиницу. Простые люди уже давно бы умерли в этой могильной атмосфере.
Аракел Рассарман отрывается от стола, отправляет руки в карманы брюк классического кроя и подходит ближе к сыну с немигающим взглядом темных глаз.
— Ещё нет, но я догадываюсь, что это будет сложно. Раз она на территории Райлем, значит из стаи Рида. Либо залетная птица с других арей, — Натянуто отзывается Айк.
— Если бы была залетная — судьба бы тебе слишком благоволила.
— Даже если нет — я справлюсь. Не думаю, что Вольгран будет разжигать войну из-за этого.
Рамир разворачивается в сторону говоривших, устало растирает глаза запястными костяшками и возвращает руки на место в карманы, слегка откидывая голову назад. Глаза закрываются, а на лице отображается напряженная мыследеятельность. В этот момент можно догадаться, что Рамир полностью осознал все последствия сегодняшней выходки своего двоюродного братца.
— Не справишься, — Просто отвечает альфа.
— Отец, почему ты так говоришь? Ты на столько не уверен во мне? — Во взоре Айка пробегает нескрываемая боль от слов отца. Боль за все годы, прожитые рядом с ним. Альфа стаи всегда был суров со своим сыном в воспитании, наказывал стальным словом за все проказы, а когда ушла мать Айка из стаи в поисках свободной жизни — и вовсе теплота из его отношения исчезла. Айк всегда прикладывал все силы доказать отцу, что он чего-то стоит. Что может уверенно двигаться по жизни. Но только отец замечал лишь промахи… И вот сейчас, стоя посреди съемного номера вражеского города, отец наказывает за промах без надежды на веру в силы сына.
— Я бы тоже вряд ли справился, — Тихим голосом добавляет Аракел. Сын с непонимающим взглядом смотрит на него. Племянник не реагирует, только нахмуренный лоб говорит о продолжающемся мыслительном процессе.
— Та прекрасная девушка, которой ты поёшь дифирамбы, — Делает паузу альфа. — Дочь Рамелии и Вольграна Рида. АЛЬ-ДЕ-РИ. — По слогам, едва уловимо, заканчивает вожак.
Рамир резко открывает глаза и выпрямляет голову. Под черной майкой от напряжения стальных мыщц проявляются крепкие вены.
Айк парализован.
В комнате воцаряется звенящая, предвещающая смерть тишина.
Мужчины молчат. Айк — от шока, Рамир — от осознания безвыходной ситуации.
Аракел разворачивается в сторону массивного дубового стола и садится на кожанное кресло. Его согнутые в логтях руки погружаются в короткие серебристо-черные волосы.
— Да, мой сын. Именно про эту ошибку я и говорил. И да — Вольгран Рида может начать войну. За второй серьезный промах с нашей стороны он вряд ли простит. Ненависть слишком велика за первый.
По старшему мужчине виднеется, что он полность овладел собой, вспыльчивость растворилась, лицо отображает смирение, он готов к любым последствиям, и уже принял неизбежное.
— Пошлите гонца в нашу стаю, пусть передаст мой указ мобилизоваться всем силам. Я не уверен, что получиться убедить Вольграна ограничиться единичным поединком. Попробую встретиться с ним завтра.
— Отец, я пойду с тобой! — Опомнился Айк и подскочил к столу, за которым сидел вожак.
— Пойдешь. Если предоставится шанс и его волки нас пропустят в особняк — извинишься.
Айк кивает и садится в кресло напротив отца.
— Я тоже пойду с вами, — Доносится глубокий ровный голос Рамира.
— Ты уверен, что вам безопасно идти к Вольграну без охраны? — Голос Рамир остается спокойным.
— Уверен, Вольгран — не трус. Если удасться ограничится парным поединком, то он назначит дату и время. Но не на завтра.
— Оставь хотя бы наших людей по периметру.
— Они будут дожидаться в городе, — Сухо произносит Альфа. Рамир смотрит в глаза Аракела еще пару секунд будто хочет удостовериться в уверенности говорившего, после чего кивает и выходит из номера.
Отец и сын продолжают сидеть на своих местах с задумчивым видом. Каждый думает о предстоящих событиях с высоты своего жизненного опыта. Один трезво оценивает ситуацию, второй — мечется в порывах эмоций.
Молодой волк — не стабильный волк.
Глава 2
Рамир откидывается на кожанную спинку дивана и закидывает ноги на журнальный столик. Из динамиков акустической системы его номера доносятся тихие звуки скинайского джаза, который он терпеть не может. В данный момент ему все равно. Медленный ручей мыслей струится в голове. Он ни о чем не беспокоится. Отстраненно следит за сменяющимися картинками жизни на экране.