Девушка упирается руками в голые плечи истинниного и продолжает свое жаркое напутствие:
— Это по моей вине он здесь, и я не позволю шерсти выпадать из его тела! — Альдери пытается тряхнуть Рамира, чтобы привлечь к себе внимание, но он предпочитает выжигать нерасторопного волка. Его спокойствие притягивает каменные кулаки, Рамиру очень хочется отправить их по выпрашивающему лицу. — Оставь его! Иначе я с радостью вопьюсь в твою мерзкую шею! И мне все равно погибну я от твоей пасти или нет! Одной Рида больше, одной Рида меньше…
Слова девушки бьют по самым уязвимым местам, раны которых никогда не затягивались. Режет по живому без шанса на выздоровление. Рамир вновь прикрывает глаза, пряча за ними свою агонию. Она всегда будет помнить ошибки его семьи. Смириться с этим не так-то просто.
Раймонд устало вздыхает, но голос держит ровным:
— Мы можем с тобой подраться и ты сам знаешь, что победителей не будет. Но твоя пара останется без защиты. В лесу одичалые, шанс выбраться ей отсюда в одиночку ничтожен.
— Она сама просится на смерть, — Со злой усмешкой замечает Рамир, не спуская взгляд с противника. Теплые руки на его груди заметно убавляют его пульс, он не подавая виду, наслаждается этими прикосновениями. Облик девушки пышет ненавистью, но жар её ладоней оставляет неизгладимый след на разгоряченной коже. Возможно ли, чтобы эти ладони когда-то дарили нежность, а не обрекались на вынужденную конфронтацию? На это волк даже не надеется.
— Она не видит другого выбора, — С нажимом отвечает одиночка. — Перенесем наши разборки на момент возвращения в Аръюз.
— Раймонд, какие разборки? — Альдери резко оборачивается к другу. — С чем тут разбираться? Ты сопровождал и защищал меня весь путь! Да я тебя благодарить никогда не перестану, а ты говоришь о каких-то разборках!
— Альдери, выдохни, — Раймонд поднимается на ноги, демонстрируя своё крепкое поджарое тело. Абсолютно нагое. — Выплеск эмоции утягивает из тебя энергию, а нам еще идти далеко. Поговорим об этом потом.
Альдери дергается, чтобы начать протестовать, но он переключается на Рамира:
— Вопрос с одичалыми остается открытым. За все годы своих странствий я вижу их впервые. Раньше о них я слышал только от наших умудренных жизнью и опытом представителей. Есть о чем задуматься. Что ты знаешь о последних изгнаниях из стай?
Рамир молча, с опущенными веками и откинутой назад головой, все еще справляется со своей внутренней бурей. Ждать до Аръюза ему представляется невозможным. Картина белого волка, лежащего в обнимку с его истинной, закреплена кнопкой на переднем экране. Он ждал этой битвы. Спас его от одичалых только, чтобы самому добить. А добивает он сейчас сам себя. Почему эти женщины лезут не в свои дела? Вечно ломают планы? Вот эта. Эта кудрявая дерзкая девчонка с диким характером. С отсутствием инстинкта самосохранения. С глупой упертостью и нежеланием покоряться судьбе. Вся жизнь — одна сплошная борьба. Где эта долбанная белая полоса? Хоть одна?
Подраться хочется. Ему нужен запах крови.
— Рамир! — Альдери пытается встряхнуть его и вывести из затянувшейся тишины. Теплые руки вновь обдают жаром его напряженные плечи. Он медленно возвращается к действительности и открывает глаза, падая в коньячный ураган. Удивительное спокойствие может дарить его самка одним прикосновением. Прижать бы к себе.
— Рамир, — Настойчевее повторяет она.
— Из нашей стаи не было изгнаных последние лет пятьдесят, — Волк продолжает тонуть в этих искрящихся глазах. — Отточенная дисциплина.
— Из других стай? — Одиночка продолжает наступление вопросами.
— Понятия не имею. Меня интересуют дела моей стаи. В другие не лезу.
— В лесу есть еще волки. Я чувствовал разные запахи с начала пути. Есть вероятность, что среди них одичалые.
— Странствующий, — Рамир переводит свое пылающее золото, полное презрительного недоумения. — Ты испугался чтоли?
— Мне смерть нестрашна. Если одичалых будет в три раза больше чем в этот раз, то мы вдвоем вряд ли справимся. Подумай над этим.
Альдери невидимой рукой подталкивается развернуть голову в сторону распластаных обездвиженных тел. Их вид вызывает холодящий ужас: шкура покрыта слоем грязи, носы сбиты, когти свисают под тяжестью наплывших корост. Она с опаской подходит ближе.
— Что ты предлагаешь? — Рамир следит за действиями своей истинной.
Альдери замирает в шагах от бездыханных тел, носом улавливая смердящий запах. Глаза одного из одичалых открыты, стеклянные зрачки сохраняют свою блеклую кровавость. Девушка всматривается в эти алые зеркала, со знанием ученого изучая феномен. Ей никогда не приходилось видеть такой безобразной картины. Все полотно глаз испещрено разводами, цвет зрачка меняется пятнами, переходя от светло красного к густо-бордовому. Будто вены разом лопнули от потуги и разлились устьями покуда смогли. Пасть увенчана грубыми сколами зубов, темные прожилины тянутся по костным остаткам. Ей бы хотелось рассмотреть их ближе, но запах отбивает желание ковыряться в еще неостывших трупах.