Отталкивается от земли, подается вперед и задними лапами отбивается от рядом стоящего дерева, накидываясь на врага. Открывает пасть, готовясь сорвать камень, но не успевает, скидываемая волной смрадного смерча. Удар приходиться в район шеи, кровь заливает шоколадную шерсть грудины.
В глазах темнеет, она упрямо поднимается и готовиться к новому прыжку. Не время показывать свою истинную сущность. Кто-то может сказать, что глупость. Но она сама не понимает своего напора и упрямства. Сомневается в семье?
Перед взором темно, в ушах гул. Боль скручивает мыщцы, запах собственной крови сбивает ориентир.
– Я сказал, перевоплащайся! – Раймонд уже изо всех сил кричит на глупую девчонку, на бегу уворачиваясь от летящих клыков. Лапами сбивает одичалого и немешкая ломает ему шею. Стайные добивают оставшихся, пока черный маг борется с Альдери.
Пантера трясет головой, скидывая морок. Картинка проясняется, и она видит, что запас сил черного истощается. Иллюзия двоит, сгустки энергии теперь зарождаются много медленнее. Пришло время.
Усилием поднимает себя на лапы и разгоняется. Переходит в прыжок, концентрируясь на объекте добычи. С рыком переходит в парение, на задворках восприятия слыша дикий ор друга:
– Альдеееериииииииии!
Хлопок, удар, искры и Альдери отлетает на землю с хриплым стоном. Сознание успевает отметить зажатую нить между зубами перед уплыванием. Темень накрывает её с головой. Боль во всем теле затихает. Мир замирает.
Черная бездна окутывает своим мягким облаком. На фоне беспросветной пелены мелькают фиолетовые вспышки. Тело будто в невесомости. Так хорошо и спокойно. Полежать бы так еще чуть-чуть.
Мягкое облако начинает трясти, боль простреливает молниями. Кто-то отчаянно вырывает её из приятного морока. Что им нужно от меня?
Яркий свет просачивается под трепещущие веки, голоса влетают как острые стрелы.
– Милая, очнись, – Кто здесь? Ведьграх слабо шевелит лапой, раскрывая пасть в немом рыке. Что-то тяжелое вываливается и падает ей на меховое предплечье.
– Ну же, ты слышишь меня? – Теплые руки нежно тормошат круп. Да как тут не услышать, если орать в ухо?
Альдери мордой толкает свой раздражитель и нехотя открывает глаза. Яркое голубое небо высится над ней, наводняясь клубистыми облаками. Сознание медленно возвращается к ней. Вспышка памяти и пантера подпрыгивает на ноги, вызывая резкую боль во всем теле.
– Чшшш, все хорошо, – Раймонд примирительно вскидывает ладони. – Ты в безопасности, никто не причинит тебе вреда.
Помутнение от боли проходит, проясняя взор. Черный камень на не менее черной веревке лежит перед её левой лапой, она ногтем подцепляет его, передавая другу.
– Да, ты сорвала его с мага, иллюзия ушла. Одичалых перебили. Хотел бы сказать, что молодец, да отлупить хочется за глупость. Чем ты думала? – Раймонд со злостью всматривается в фиолетовый взор. Опять этот менторский тон.
Пантера морщится, показывая клыки и с неясным порыкиванием отворачивается. Раны щипят, кости ломит. Тяжело держаться на ногах. Силы теплятся маленьким сгустком. Ей бы поспать.
Устало осматривает собравшихся, замечая, что её одиночки обступили со всех сторон, отрезая от стайных. Часть клановых волков приняла человеческую ипостась и со смесью разных эмоций поглядывают на неё.
Кристен стоит вдали и прорезает хмурым взглядом. Отец остается волком. Рамир замер в другом конце поляны, оперевшись на дерево и также хмуро смотрит на неё.
Сил бороться нет. Она опускает голову и неспешным шагом прокладывает путь к своему дому. Дому, в котором не была пол года. А кажется, будто вечность.
Лапы неустойчиво опускаются на землю, в глазах все расплывается. Остатки сил стремительно покидают тело. Подключая всю свою волю, Альдери понуро плетется к парадному въезду. Кованые решетки ворот мрачно встречают путницу.
Сорок шесть странствующих волков идут рядом, не отставая, и осматриваются по сторонам. Стайные нерешительно ступают следом.
Вряд ли будет еще один бой. Все изрядно устали. На боевом поприще мелькают десятки убитых людей её отца и Аракела Рассармана. Не удалось спасти всех.
Пантера горестно выдыхает, жмуря глаза. В сердце зарождается огонь сожаления. Она сделала всё, что могла.
Молчаливый фонтан теперь кажется ей таким одиноким и брошенным, усиливая печаль в душе. И почему отец в свое время перестал следить за ним? Когда-то он низвергал силу рода Рида. На столько мощным и жизнеутверждающим он представлялся. Теперь высится как символ утерянной жизнерадостной эпохи. Как давно это было.