Сидит неподвижно, чувствуя под собой каменные мышцы истинного, жар его тела опаляет бедра.
Осторожно спускает одну ногу с кровати, приподнимаясь на коленях, но получает жесткий захват на талии.
Рамир крепко стискивает руками, не отпуская с себя, взгляд пронзает насквозь:
– Где ты была всё это время? – В голосе появляются первые эмоции, там отчетливо слышится злость.
– В пустыне, – Тихо отвечает, рассматривая мужественное лицо напротив. Его природный запах бередит скрытые рецепторы, грубые прикосновения к талии обжигают, закручивая спираль в животе. Хочется провести по этой колючей щетине. Так не вовремя, и так неуместно.
– В пустыне, – Повторяет он и грозовая туча налетает на блестящие глаза. – Я как идиот месяц перерывал пески этой проклятой пустыне, а она потешно наблюдала за стараниями. Совесть не жрет? В тебе есть хоть что-то, кроме эгоизма?
Альдери обдает холодной водой, но она не находит в себе силы выбраться из мертвого захвата. Кажется, из этого капкана вообще невозможно выбраться. Добровольно.
– Смешно слышать от исцеленного мной, – С прохладой бросает в ответ. Накрывает руками его руки и пытается оторвать их от себя. Рамир чего-то ждет, гипнотизируя своей чернотой.
– Рамир, у меня нет сил сейчас сражаться с тобой, – На выдохе произносит. – Все отдала тебе. Могу только сказать, что о твоих поисках слышу впервые.
Парень прищуривается, ослабляя хватку. Но из рук не выпускает.
– Умело врешь, – Приглушенно отвечает спустя секунды.
Этот хрипловатый низкий голос вызывает не обиду за его слова, а табун приятных колючек по спине. Тянет прикоснуться. Почему она раньше не замечала этого магнетизма?
– Отпусти меня, пожалуйста, – Глухо произносит и уворачивается от завораживающих глаз. – Я не вру, но и доказывать тебе ничего не буду. Ты зол на меня, понимаю. Не знаю, что чувствовала бы на твоем месте. Но тебе надо понять и меня.
Терпеливо ждет, когда приятные путы отпустят на свободу. Упрямо смотрит в стену, не желая больше тонуть в этом черном омуте. Усталость оставляет отпечаток на ней, сложнее сопротивляться забытым желаниям.
Рамир медлит, разглядывая упрямый подбородок. Она не смотрит на него. И это бесит.
Лениво разрывает захват, не отрываясь от напряженного лица.
Альдери сползает и заторможенно отходит к противоположной стене у камина. Опускает взгляд на красное мерцание, отыскивая в себе силы, чтобы сказать важные слова. Парень не спешит на выручку.
– Да, я ненавидела твою семью всем сердцем, – Спокойно начинает она. От усталости хочется прилечь, а не стоять на обессиленных ногах. – Так случилось. Да, я не хотела быть связанной с тобой. Я считала тебя самых заклятым врагом. И не хотела допускать даже мысли о том, чтобы поискать тебе оправдания. Тебе или твоей семье. Можешь считать меня эгоисткой.
Альдери упрямо смотрит в каминное пламя, чувствуя на себе обжигающий взгляд истинного. Правая часть лица горит. Он не сводит с неё глаз. Хотелось бы знать, о чем думает.
– Много факторов послужило этому. Я не ищу себе оправданий. Лишь хочу сказать, что я ничего не знала о тебе. В том числе о том, что ты когда-то воспитывался моей матерью, – Девушка кинула мимолетный взгляд на Рамира, встретившись с нечитаемой чернотой. Отвернувшись, продолжила:
– Я считала твоего отца отвергнутым ревнивцем, а не мужчиной, с которым моя мать делила постель. Эта часть жизни моих родителей открылась мне только в пустыне. Я не могла знать об этом. А после не пыталась узнать. Там же открылась и часть твоей жизни. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через столько боли. Ты можешь мне не верить, я чувствую твои сомнения. Ты в праве поступать, как считаешь нужным. Я совершила много ошибок, но не жалею. Случилось так, как должно было. Причинила боль многим, с виной справилась. Сейчас могу исправлять только настоящее.
Альдери собрала крохи сил и развернулась, встречаясь с объектом своих смешанных чувств:
– Меня можно понять, мне было больно. Ты представлялся мне в другом свете, – Оторвалась от стены, сплетая руки. – Тебе остается только попробовать простить меня. Или оставить всё как есть. Решение принимать тебе.
Реакции от Рамира она дождалась никакой, поэтому поспешно покинула комнату мрачного волка. Оставила его осмысливать услышанное. А он не задерживал.
Молча прикрыла дверь и удалилась к себе, споровождаемая белыми стражами. Они все еще ходили по пятам.
Оставшись одной в своей комнате, опустилась на прохладную постель. Руками зарылась в волосы, прокручивая непростой разговор. Душой завладело смирение.