Голосок, ради которого он готов был рыть землю, звучит отдаленной иллюзией. Ему мерещатся нежные звучные нотки, что не раз играли в воображении и вызывали слуховые галлюцинации, особенно перед сном.
Этот чувственный прекрасный голосок...
Что же ты делаешь со мной?
Даже при смерти терзаешь сознание.
Оставь меня уже в покое...
– Рамир, – Как волнительно звучит его имя, она так никогда его не произносила, и столько нежности и страха в этих пяти буквах. – Пожалуйста, посмотри на меня.
Мираж не хочет его покидать и под болевым сопровождением он сотрясает головой, отмахиваясь от раздирающей сердце мелодичности. Она никогда так чувственно не обратилась бы к нему.
Чьи-то руки опускаются на его виски, пальчики пытаются подцепить подбородок. Так ласково и осторожно, будто к ребенку прикасаются. Он уже на небесах? Так тепло и хорошо…
И снова колючки по венам и живительный холодок по спине. Знакомый запах проникает в потухшее сознание, он начинает различать померкнувшие ощущения.
Этот восхитительный запах...
Он знает его до последней ноты. Сколько раз он бегал от него и сколько раз молил почувствовать эту волнующую дымку вновь.
Снова здесь он... это чертов шлейф божественного аромата. Не покидает его. Всюду преследует. Рвет на части и вызывает отчаяние. За что ему эта пытка?
– Пожалуйста, – Теплые губы касаются его виска, бархатистость разливает океан удовольствия. Воображение рисует владелицу уст, к которым он хотел прискоснуться несметное количество раз. Сколько же раз он хотел поцеловать эти сладкие губы, врезаться в них и вырвать алчные вздохи. Они никогда не давали ему покоя.
И здесь не дают...
Чей-то всхлип и губы спускаются ниже. Запах заполняет его бредовый мир и тянет за собой отголосок реальности. Такой чувственный и реалистичный мираж.
Это божественно, не уходи от меня…
– Рамир, пожалуйста! – Альдери в отчаянии срывается в голосе. Он не реагирует. Магия отбивается и поглощается пространством вместо его тела.
Черные скоро обнаружат её, бесследно это не пройдет. Магии ведьграха не хватит на излечение, если он не поможет ей сейчас. Он должен прийти в сознание и помочь заживить раны, регенерация волка спасет их обоих и даст шанс выбраться от сюда:
– Приди в себя! Рамир! – Он чувствует легкую тряску, теплота окутывает и ложиться к нему на плечи. В этой безжизненной холодной дыре проливается капля света, мягкость проникает под кожу. Любимый и ненависный голос теперь оглушает. Ласковость сменяется гневом, теплота переходит в жар. Тряска усиливается, и мираж разбивается о серые плесенные стены – он открывает глаза.
– Посмотри на меня! – Молит девушка, руками зарываясь в волосы.
Рамир пытается выплыть из морока. Она здесь? Она реальна?
Он всматривается в эти удивительные глаза и не может поверить. Он сходит с ума?
Рука без его ведома ложиться на тонкую кожу щеки, большой палец начинает странствие по шелковистости лица, задевая полные губы.
– Слава Богам, – Альдери на выдохе произносит свою хвалу и облегченно тянется губами к его пальцу, на миг прекрывая глаза.
Боль простреливает во всем теле, он не может разобрать, какая именно часть пострадала больше всего, но он даже не пытается. Девушка поглощает все его внимание. Её губы зависают на его пальце, невесомо упираясь. Нежные девичьи руки перемещаются на шею, измазанную потом и кровью. Она ласково поглаживает, от чего Рамир теряется в ощущениях.
Он поднимает вторую руку и под сопровождением болевых спазмов в груди зарывается в копну шелковых волос. Чуть оттягивает назад, пытаясь удостовериться, что он не поехал крышей. В глазах рябит, стены вращаются. Только горячие аметисты ведут его, являясь маяком.
– Альдери? – Хрипло произносит на исходе сил. В горле режет, произносимые слова оставляют раны. – Я сошел с ума?
– Нет, я здесь, – Служит ему ответом, но сомнения не желают прощаться с ним. Яд глубоко в теле и он знает об этом с момента первого укуса одичалого. Он помнит об этом. Неужели отрава вызывает галлюцинации?
Он отрывается от стены, кривится от боли, большим усилием притягивает девушку к себе, не веря своим глазам до конца:
– Альдери, – Глухо произносит и продолжает пальцем исследовать мягкость кожи.
Девушка утопает в этой ласке, близость и облегчение опьяняют. Жар парня и теплые прикосновения кружат голову. Его запах, смешанный с кровью, вызывает пугающие незнакомые желания. Она окунается в негу бурных побуждений и тянется к нему. Остатки здравомыслия бьют в гонг, требуя ускориться с лечением; больно возвращают на место, напоминая о глупом поведении. Она теснее прижимается к нему и урывочно произносит, с трудом отрываясь: