Их было семеро. Пять кошачьих и две белые крысы. Заметив приближающегося к ним Алекса, они отступили от жертвы и уставились на него. Некоторые, и крысы в том числе, сунули руки в карманы.
Пока они глазели, леопард поставил мотоцикл на подножку и вытащил пистолет.
Тери отшатнулись. Никто из них не сделал попытки вытащить своё оружие.
— Пошли вон, — приказал им Алекс.
— Тебе-то какое дело? — бросил ему крупный Хатано, с отливающей черным шерстью.
Молодой, мускулистый, он глядел на Алекса с вызовом и без страха.
Остальные после его слов попятились назад. Судя по их взглядам, Алекса они узнали.
Он слез с мотоцикла, шагнул вперёд и ударил пуму рукоятью пистолета прямо в зубы. Тот попытался было закрыться, но не успел — леопард двигался слишком быстро. Второй удар пришёлся по уху, и противник Алекса упал на колени, пытаясь защитить голову лапами. Леопард ещё трижды ударил его, ощущая, как металл входит в плоть, и, с большим трудом, заставил себя остановиться.
Пума лежал на асфальте, истекая кровью.
Алекс, вымещая ярость, зарычал. Рык прокатился по каменным стенам переулка. Всё в нём требовало забить противника до смерти, вдалбливая в асфальт осколки его костей.
Он остановился не потому, что рядом находился детёныш. Его не останавливало подобное раньше, не остановило бы и сейчас. Оторвался от окровавленной пумы он только ради сохранения самоконтроля. Слишком уж горячее желание разорвать всю компанию на куски захватило его. И он осадил своё желание обратно.
— Забирайте, — для пущей убедительности он поднял ствол пистолета и мотанул им в сторону. С рукояти на асфальт полетели брызги крови.
Проводив их взглядом и пистолетом, он убрал оружие и присел напротив детеныша.
Самочка. Камо. Совсем маленькая. Из одежды на ней были надеты только грязные синие шортики.
Маленькая барсица тряслась от страха, но глядела на него с какой-то наивной надеждой. Он осторожно взял её за подбородок и внимательно вгляделся в зрачки. Кажется, наркотиками накачать её не успели.
Отпустив, он осмотрел её мех. Тот свалялся, обвис и совсем не блестел, отливая рыжими пятнами. Судя по нему, она давно уже ничего не ела.
Алекс втянул ноздрями воздух. Пахло, собственно, детёнышем — этаким молочным запахом. К нему примешивался сладковатый аромат лёгких наркотиков, оставшихся от спугнутой им шайки. А ещё — острый запах сексуального возбуждения.
Он догадался, что именно хотели сделать тери с маленькой самочкой. Слишком маленькой, для подобного. И пожалел, что не убил их.
Надо сказать Фрей, чтобы лучше следила за порядком, подумал он. А впрочем — это же Эйоланд. Чего он ещё ожидал от них?
Он обнял барсицу, прижимая её к себе. Та послушно к нему приникла. Впрочем, в её нынешнем состоянии она приникла бы к любому, кто постарался бы забрать её с улицы.
— Не бойся, малышка, — прошептал он и лизнул её в нос. Тот оказался мокрым и холодным. Он почему-то обрадовался. Потом пальцами осторожно заставил её открыть рот и взглянул на зубы и дёсны. Барсица доверчиво зажмурилась и открыла рот ещё шире.
Пасть оказалась без следов воспаления. Значит, ничего гадостного на улице и на помойке съесть не успела, заключил Алекс. На этом его медицинские познания оказались исчерпаны, и он счёл маленькую барсицу здоровой.
Сколько же ей лет? Он совсем не соображал в возрастах тери. Так, если к двенадцати годам они уже почти как взрослые по размерам, то этой лет пять, наверное.
Барсица жалобно мяукнула и дернулась. Алекс вновь прижал её к себе, успокаивающе вылизывая ей макушку и уши.
— Успокойся, малышка. Скажи, где твои родители? Я отвезу тебя к ним, если ты скажешь, где их искать. И никто тебя не тронет, я обещаю.
Интересно, они вообще разговаривают в этом возрасте? Если нет, то ему предстоит вдвойне интересный день.
— Я не знаю, — слабо ответила ему барсица.
— Гм… Давай начнём по-другому. Как тебя зовут?
— Миса.
— Прекрасно, — улыбнулся он. — А меня Алекс. Можешь звать меня дядя Алекс. Скажи, Миса, сколько тебе лет?
— Семь.
Алекс перебрал в голове всё, что знал о детёнышах тери. Так как перебирать было почти нечего, справился он быстро. Сопоставив, тем не менее, имеющееся, он пришёл к выводу, что в семь лет тери должны уже неплохо соображать.
— Миса, где твой дом?
— Там… — она показала в глубину квартала.
— А родители?
— Они ушли на работу и не вернулись, — нормальные эмоции на миг вернулись к ней, вытеснив страх, и она снова дернулась, а затем уткнулась мордочкой в Алекса.