Шел второй день премьеры. Губернатор Гихилиан вместе со всем своим кабинетом сидел в шикарном ложе открытого амфитеатра и с отвращением смотрел на происходящее на сцене действо. Спектакль ему совсем не нравился, но приходилось терпеть. Произведение, которое обожал сам президент Охо Рабзол и особенно его супруга, обязаны были посмотреть все без исключения крупные и средние чиновники. Иначе на стол президента мог лечь подробнейший донос, а он не совсем понимал, как можно не любить такое искусство.
Сюжет спектакля был, если говорить мягко, немного странным. В нем рассказывалось о жизни одного молодого художника, который от хронического безденежья и вечной голодухи изобрел новый способ написания картин. Делал он просто. Художник брал несколько чистых стаканов и наливал в них по сто миллилитров растительных красок различных цветов, потом аккуратно ее выпивал и взбалтывал животом. Когда краска в желудке слегка перемешивалась с желудочным соком, он вставлял два пальца в рот и на холст выплескивался готовый натюрморт. Все! Дальше художник сушил картину и продавал за бешенные деньги. С большими деньгами к художнику пришла и большая слава, а за ней и любовь в количестве семи крепких телом и духом невест. Каждая невеста была с большими запросами, так что парню пришлось потрудиться для их обеспечения. Этим он заработал себе язву. Вдобавок, каждая невеста, если уж и не знала о существовании соперниц, то, по крайней мере, догадывалась, и потому отчаянно пыталась привязать к себе богатого жениха. Никто из них не была оригинальной, и вся привязка делалась через постель и ребенка, отчего бедолага к язве желудка получил крайнее истощение сил. Он спохватился только в реанимации. В течении долгих скучных дней переосмыслил свою жизнь и, послав подальше своих горячо любимых поклонниц, решил сменить сексуальную ориентацию и уйти творить в горы. Решение далось на удивление легко, горы он всегда любил. И насчет ориентации чувство собственного достоинства не особо возражало, тем более что ему всегда нравилось смотреть на обнаженные скульптуры античности, особенно на нижнюю их половину.
Таков сюжет был вкратце - совершенно имбецильный.
Во время девятого акта, когда актер, игравший главную роль, в очередной раз сотворил свое произведение, Гихилиану стало особенно противно. Он с трудом подавил свой спазм в желудке и, склонившись к Валонсио, шепнул:
- Меня сейчас самого стошнит, честное слово. Я не могу больше на это смотреть.
Его секретарь понимающе закивал.
- Нам нет необходимости смотреть все от начала до конца, - также шепотом ответил Валонсио. - Можно втихаря смыться.
- А двойники готовы?
- Конечно. Надо только найти какое-нибудь дело государственной важности, требующего немедленного решения.
- Отлично, Вано, давай, найди нам такое дело, - приказал губернатор и огромным усилием воли заставил себя посмотреть на сцену.
Валонсио не стал долго мудрствовать, а просто взял да и позвонил себе домой. Дома, естественно, трубку никто не взял, сработал автоответчик, секретарь поплотнее прижал к уху трубку и сделал вид, будто с кем-то соединился.
- Это Валонсио, - представился он своему автоответчику и принялся разыгрывать свой спектакль. - Как там у нас дела, все нормально? Угу..., ага..., да-да-да. Да вы что?! Фермы, говорите? А что с ними?... Конечно, раз такое дело, то немедленно выезжаем. Немедленно.
Он отключил телефон, сунул его в карман и сделал вид, что шокирован дурной вестью. Тут подыграл губернатор.
- Не пугай меня, Вано. Говори, что случилось. Ну же....
- Фермы, господин губернатор, что-то там произошло.
- Что такое?!
- Не знаю, - сокрушенно покачал головой Валонсио. - Но думаю, там необходимо наше присутствие. Просто крайне необходимо.
- Тогда нельзя терять время, мы обязаны узнать, что там произошло. Мы уходим, - губернатор споро поднялся со своего места и обратился к людям своего кабинета. - Господа, мы вынуждены вас покинуть. Наши места займут двойники, но не обращайте на это никакого внимания. Считайте что они это мы. Ведите себя как обычно.... Нет, господа, нас сопровождать не надо, мы сами управимся. Не надо, я говорю.... Не надо, разве непонятно?! Вот так-то.... Всего хорошего, господа. Наслаждайтесь спектаклем, он до безумия прекрасен. Просто обида берет, что мы его пропускаем. Мы с Валонсио постараемся вернуться как можно быстрее.