Меня бросало то в отчаяние, то в страх, то в злость. За несколько часов до начала поединка Алекса я остановился, довольно основательно, на злости. Знаю, я облажался, но это не значит, что он может просто забыть обо мне. Этим утром я наконец-то набрался храбрости позвонить ему, но попал на голосовую почту. Ничего из того, что мне нужно сказать ему, может быть оставлено на чертовом автоответчике.
Эв позвонила мне, как только я вышел из душа.
— Лучше бы тебе появиться сегодня, Ян Тернер, — сказала она, даже не поздоровавшись.
Я чуть не улыбнулся тому, как она назвала меня по фамилии, словно я капризный ребенок.
— Я как раз собираюсь. Я приеду.
— Ну, это было легко. Ты говорил с ним?
— Нет, он не ответил на мой звонок.
— Он был в тренажерном зале большую часть дня. Может не слышал.
— Не важно. Увидимся там.
— Хорошо, угрюмый засранец. Увидимся позже. Люблю тебя.
— Люблю тебя, дружок.
Надеясь, что непоседливый барбос, нападающий на мои носки, не описает все вокруг, пока меня нет, я вывел его во двор до своего отъезда. На улице действительно потеплело. Зима была такой дерьмовой и запутанной. Не думаю, что был когда-либо настолько рад приближению весны, как сейчас.
Турнир проводится в конференц-центре в западной части города. Будучи благотворительным событием, сегодняшний турнир не будет слишком жестоким, так как они дерутся не за деньги или титулы. Не хочу видеть, как Алексу причинят боль, хотя сам бы я сейчас с радостью пнул его в голову. Мужчина на входе спросил мое имя и сверился со списком, в который Эв, как я знаю, внесла мое имя ранее. Мне надели синий браслет зрителя, и я вошел внутрь.
Несколько небольших рингов, организованных из мягких матов для тех, у кого еще нет поясов, окружали огромный ринг в центре помещения. Там будут проходить основные бои. Мои глаза сканировали помещение в поисках головы с белокурыми локонами. Борцы и их тренеры, друзья и члены семей слонялись вокруг, усложняя поиск. Крик сзади меня заставил меня подпрыгнуть, и я обернулся, увидев парня лет тринадцати, тренирующего приемы с тростью. Это место – дурдом.
Наконец, широко улыбаясь, ко мне подошел Паркер.
— Ну, я не ожидал увидеть тебя здесь.
— Хорош трепаться, Парк. Где он?
На его лице появилось невинное выражение.
— Он? Кто этот он, кого ты ищешь? Может быть тот разъяренный парень, пинающий боксерскую грушу в углу?
Конечно же, Алекс выбивал все внутренности из напольной боксерской груши в углу. Пот стекал по нему струйками, следуя по линиям мышц, по которым я когда-то проходился языком. Злость и ревность все еще пульсировали во мне, но теперь к ним присоединилась еще и похоть. Я хочу этого мужчину. Хочу каждую его частичку, которую он желает мне отдать.
Он поймал мой взгляд, а его свирепый взгляд мог бы раскрошить краску на стене позади меня. Не признав меня, он развернулся ко мне спиной и продолжил колотить снаряд. Черта с два. Повернуться ко мне спиной, будто я не стою его времени? Хрен там было. Сейчас я напомню ему, с кем он имеет дело. Напомню ему, что он мой.
Мой!
Глава 8
Алекс
Какого черта он здесь делает? Ни одного гребанного слова за две недели, и он дождался, когда я готовлюсь к поединку, чтобы появиться? Когда ранее его имя высветилось на телефоне, я понимал, что не смогу ответить. Может это только показательный поединок, но мне все же нужно, что бы моя голова была ясной. Прямо сейчас мне это не нужно.
Я отвернулся и продолжил обрабатывать снаряд, моя кровь бежала по венам все быстрее. Я ожидал, что он отмахнется, пойдет поболтает с Эверли или еще что-нибудь. Он уже доказал, что может поиметь и бросить меня, так почему это должно его заботить? Я обалдел, почувствовав, как руки легли на мою спину и толкнули меня вперед. Хорошо, что я умею замечательно держать равновесие, а то бы врезался в тяжелый мешок.
Он вперился в меня взглядом разъяренных черных глаз, когда я повернулся и толкнул его в ответ.
— Бл*дь, какого черта, Ян?
— Не делай вид, будто бы не заметил меня! В чем дело, другой парень здесь, а? — его челюсть напряглась, когда он огляделся вокруг. — Ты привез его домой с собой?
О чем, мать твою, он говорит?
— Привез домой кого?
— Того, кого защищал. — слово «защищал» он произнес с издевкой, и, как только я понял, к чему он клонит, не смог сдержаться. Я засмеялся. Просто разразился смехом. Он ревнует? Это бесценно. Лицо Яна покраснело, и его губы превратились в две тонкие белые линии. Когда я смог восстановить дыхание, я повернулся и начал снова работать над снарядом.