Искусно балансируя на узкой тропке, Креша двинулась за ним, стараясь наступать след в след.
— О чём ты так задумался, что чуть не сбил меня с ног? — через какое–то время спросила запыхавшаяся Креша.
— О твоей семье, — ответил Алекс, оглядываясь назад и останавливаясь, чтобы тоже отдышаться. — Хотел спросить, вернее, кое–что уточнить.
— Фу–ух, — шумно выдохнула драконица. — Спрашивай. С удовольствием отвечу на любой вопрос.
— Ты сказала, что являешься единственной наследницей своего рода — внучкой легендарного Креоша. — Драконица кивнула. Алекс усмехнулся, вспоминая рассказы Гвиды о великой любви и потерянном яйце. — Получается, твой дедушка смог найти в себе силы смириться с потерей своей любимой и их совместного ребёнка? — Он вопрошающе уставился на неё: — Правильно я думаю?
—Ты что? — у Креши глаза полезли на лоб. — Да как у тебя вообще повернулся язык сказать такое? — Но видя его неподдельный интерес, немного смягчилась: — В сердце дедушки живёт страшная печаль. Он по сей день не смог смириться с потерей своей единственной, безвременно ушедшей подруги. Эта ведь любовь была на века. — Она вдруг замолчала, обдумывая что–то, а потом удивлённо спросила: — Постой, а о каком совместном ребёнке ты говоришь?
— Как это, о каком? — он укоризненно глянул на неё и тут же выпалил: — Я говорю о потерянном яйце. — Алекс отвернулся и стал аккуратно перебираться на широкий и прочный уступ, поэтому не увидел, как у драконицы в немом удивлении отвисла челюсть.
— Ты меня окончательно запутал, и я теперь совсем не понимаю, о чём ты? — проговорила Креша, запрыгивая следом за ним на площадку.
— Ну что же здесь непонятного? — Алекс начал нервничать. — Смотри: Креош любил драммгу, она принесла яйцо, а люди убили её и унесли с собой неродившегося ребёнка. — Креша вдруг как–то странно посмотрела на него. — Правильно? — неуверенно спросил он.
— Нет, неправильно. Всё то, что ты сказал про бабушку — верно, но остальное — полная чушь. И вообще, мне бы очень хотелось узнать, откуда у тебя такие сведения.
— От драммгов конечно. Это легенда живёт среди них и поныне. Они очень горды тем, что именно из их сородичей когда–то выбрал себе пару легендарный Креош и, поверь, оплакивают не меньше смерть своей любимой дочери.
— Мой отец единственный ребёнок, который был у дедушки. И вот ещё, посмотри, — она опустила голову и гордо указала когтем себе на грудь, — у меня пластины возле сердца такие же, как у драммгов — это нам с отцом досталось в наследство. Ни у одного дракона их нет, а у меня и моего отца — есть. И это особенный дар, так как я могу снять их с себя и спасти кому–нибудь жизнь, правда, я это могу сделать только тогда, когда хочу этого сама и…
— И есть согласие того, для кого ты ими хочешь пожертвовать, — перебил её Алекс, заканчивая сам начатую фразу.
— Ты знал? — удивлённо спросила она, округлив глаза и нервно подрагивая в предвкушении тайны. Алекс кивнул. — Но откуда? Я ведь вижу, что у тебя нет пластин на груди, ты самый обычный дракон.
— Верно подмечено, — Алекс грустно усмехнулся. — У меня действительно нет таких замечательных пластин на груди и я не смогу никого спасти, но я всё равно об этом знаю.
— Ты меня всё больше и больше поражаешь, — Креша не отводила взгляда от странного дракона.
Тот сначала затих, а потом вдруг вскочил на лапы и испуганно уставился на неё.
— Получается, нет вовсе никакого потерянного яйца?! — в благоговейном ужасе прошептал Алекс, представляя тот шок, который придётся испытать его друзьям, узнай они эту новость.
— Нет конечно. Дедушка унёс с собой ещё не родившегося моего отца в эти земли, — она улыбнулась. — Интересно, что бы сказал мой отец, если бы узнал, что его называют "потерянным яйцом"? — Драконица вдруг вся подобралась: — Кстати, нам как можно быстрее нужно добраться до моего дома и по возможности постараться не попасться на глаза потерянному яйцу…тьфу ты, моему разгневанному отцу.
Алекс весь напрягся, представляя, какой случится переполох, когда он всё это расскажет. Встрепенулся и быстро произнёс: — Но я хотел бы ещё кое о чём узнать, можно? — Креша кивнула. — Насчёт твоей бабушки. Не могла бы ты рассказать более подробно, что же всё–таки тогда случилось? Может быть, твой дедушка что–нибудь говорил об этом?
— Дедушка не любит об этом рассказывать. Он ведь так и не смирился, не смог пережить разлуку с любимой, ушёл в себя, замкнулся, а вскоре вообще отдалился от всех. Сейчас живёт один, в недоступной ни для кого местности. Он иногда нас навещает, но не так часто, как хотелось бы. Мы обычно мало говорим и больше путешествуем, и каждый раз дед придумывает что–то новенькое: можем отправиться облетать наши земли, или же протопать полдня в поисках драгоценных диковин. И, если честно, он никогда со мной об этом не говорил, но я слышала эту историю, рассказанную шёпотом моему отцу. — Она тяжело вздохнула и печально посмотрела на Алекса: — Понимаешь, есть во всём этом что–то неправильное. Когда ты увидел своими глазами смерть любимого для тебя существа, смог попрощаться, воздать положенные почести умершему, отпустить, сердце постепенно свыкнется с потерей. Но когда ты не видел, не знаешь, то боль от этого ещё больше. Ведь мы не имеем права даже произносить её имя вслух, так как нет её ни среди…
— …мёртвых, ни среди живых, — закончил Алекс вместе с ней фразу, тихо шепча слова. Он посмотрел на драконицу и добавил: — Думаю, я понимаю, о чём ты говоришь.
— Представь, что чувствовал дедушка, когда примчался к той пещере и обнаружил, что его любимая бесследно исчезла. Драммга отчаянно сражалась за свою жизнь, одна против десятка изощрённых в своём искусстве людей–магов. Говорят, само место было похоже на огромный склеп. Эта хрупкая драммга убила такое количество людей, что не под силу было даже двум драконам. Остальных она увела за собой вглубь, как можно дальше от моего отца, и тем самым спасла ему жизнь. Но вот куда она ушла, и что с ней после этого стало — не знает никто. Там огромная сеть туннелей, некоторые из них потом оказались полностью засыпаны горной породой. Дедушка был ослеплён горем, переполнен яростью, и несколько дней просто не выходил оттуда, разбирая завалы и стараясь найти её, но всё было тщетно. Его насильно увели, уговаривая, что всё ещё есть надежда и что надо жить дальше, хотя бы ради ребёнка, из–за которого пожертвовала своей жизнью его возлюбленная. Тогда и было принято решение уйти из разрушенного мира.
Драконица печально замолчала, а Алекс шумно сглотнул, ясно представляя только что описанную картину. В скорбном молчании они двинулись дальше, думая каждый о своём. Иногда останавливались, чтобы перевести дыхание, бросали быстрые взгляды друг на друга, смущённо отводили глаза в сторону и продолжали упорно карабкаться по крутому склону. Наконец они выбрались на поверхность. Остановились, немного передохнули и медленно побрели от провала прочь.
— Вон там, — драконица показала головой вперёд, — заканчивается Ущелье Туманов. Там можно будет подняться в небо. — Быстро взглянув на своего попутчика, она добавила: — А оттуда совсем близко до моего дома. — Алекс кивнул и открыл было рот, чтобы задать ещё один мучавший его вопрос, как наблюдательная драконица его опередила. — Тебя что–то ещё интересует? — спросила Креша, внимательно вглядываясь в его глаза. Алекс усиленно закивал головой. — Спрашивай.
— Там, откуда я пришёл, рассказывают об этом немного по–другому. — Мальчик–дракон замолчал и нерешительно посмотрел на неё: — Только я не знаю, как об этом спросить.
— Спрашивай как есть, — благосклонно разрешила драконица.
— Хорошо. — Он набрал воздух в лёгкие и быстро заговорил: — Драммги рассказывали, что когда люди напали на твою бабушку, они долго сражались, оттесняя её всё дальше и дальше от "потерянного яйца". Извини! От твоего отца. А когда им всё же удалось совершить своё злодеяние, они забрали яйцо с собой. И, опасаясь ответной мести со стороны драконов, сотворили с ним что–то такое, что смогли с его помощью запечатать все проходы между мирами. — Алекс задумчиво посмотрел на драконицу. — Подожди! Если твой отец жив и нет никакого потерянного яйца, что тогда они унесли с собой? — Перед глазами Алекса возник образ: шар на столе в комнате волшебника, снежный вихрь внутри него, неожиданно сменившийся прильнувшим изнутри оком рептилии, которое сначала рассматривало его, а потом задорно подмигнуло.