В общих чертах, все, что должен был сделать Алекс, – это доставить приказ главнокомандующего Американскими военными силами. Но Соединенные Штаты родились лишь два года назад и, как любой ребенок в столь юном возрасте, неохотно подчинялись правилам. Генерал Гейтс, как и генерал Скайлер, впрочем, как и каждый сановный патриот – будь то Джефферсон или Франклин, Адамс или Мэдисон, – понимал, что война – это полдела, вторая же половина – то, что последует дальше. Молодой стране понадобятся новые лидеры, и военные победы героического генерала упрочат его шансы получить высокий пост: возможно, даже стать президентом, если республика изберет этот путь.
Были и такие, кто утверждал, что штатам Америки нужно сменить Георга III на собственного монарха, а среди них находились те, что считали авторитарность Горацио Гейтса как нельзя лучше соответствующей королю. Таким образом, официальное обращение, с которым прибыл Алекс, было скорее не приказом, а просьбой, доставленной со всевозможным тактом и почтением, но крайне настоятельной. В случае успеха Алекса ждали поощрение и рост авторитета – а, возможно, и командование собственным полком, о чем он мечтал с самого начала войны, – но поражение обрекало на смерть бесчисленное количество патриотов. Его радовала возможность поставить высокомерного генерала Гейтса на место, да еще и таким образом, чтобы старик ничего не заподозрил.
Но прямо перед отъездом из Морристауна, Нью-Джерси, где находились зимние квартиры Континентальной армии, генерал Вашингтон вызвал его к себе и дал еще одно поручение. Континентальному конгрессу необходимо было обвинить кого-то в разгроме американских войск под Тикондерогой. Если бы в июле 1777 года форт не пал, Континентальная армия могла бы уже добраться до самого Квебека, а восточная часть Канады стала бы четырнадцатым штатом Америки. Но вместо этого войскам пришлось потратить целый год, чтобы вернуться на прежние позиции. И конгресс хотел обвинить в этом конкретного человека. А генерал Скайлер был командующим Северной армии, когда Тикондерога пала.
Вашингтон устало потер глаза.
– Похоже, отличный генерал пострадал из-за противоречивости собственных приказов.
Алекс возразил, что генерала Скайлера даже не было в Тикондероге, когда та пала. Он был далеко на севере, готовя вторжение в Квебек. А защитники форта столкнулись со значительно превосходящими силами противника и к тому же были застигнуты врасплох. В этом поражении не было ничего постыдного. Напротив, решимость, с которой они отражали атаки вражеских полчищ, заслуживала уважения.
– В самом деле, сэр, если позволите, – продолжил Алекс, – как бы это сказать… Наказывать генерала Скайлера за это поражение – все равно что наказывать мула за то, что он родился мулом, после того, как скрестили лошадь и осла: некоторые события неизбежны.
Подобное сравнение вызвало у генерала Вашингтона едва заметную, но столь необходимую сейчас улыбку.
– Если бы дело касалось исключительно военных действий, – сказал он, когда Алекс закончил, – я бы согласился с вами. Но, увы, здесь замешана еще и политика, а это дело мутное. Боюсь, генералу Скайлеру придется принести себя в жертву, если не ради армии, то ради своей страны.
Алекс отправился на север с тяжелым сердцем. Все то время, что он убеждал Гейтса подчиниться приказу главнокомандующего, перспектива неприятного разговора с генералом Скайлером омрачала его мысли. Он пока не встречал этого достойнейшего представителя нью-йоркской знати, но слышал много восторженных отзывов о его характере и семье – как о предках, отличавшихся безупречной родословной, так и о детях. Его дочери, судя по слухам, были одна красивее и умнее другой. И, возможно, одна из них могла бы проигнорировать отсутствие у Алекса достойной родословной и принести ему имя и связи, которых он был лишен от рождения по вине своего безответственного отца. Но теперь казалось сомнительным, если не сказать больше, что он сможет ухаживать за одной из дочерей человека, чью голову вот-вот подставит под топор.