— То есть, вы видели не просто три-дэ модель, а ещё и в проекции по времени? Со всеми изменениями? — уточняет он, явно загораясь каким-то нездоровым огнём.
— Точно. Соответственно, надо было быстро решить такую задачу: какие части тела подставить под пули, чтоб не потерять способность перемещаться, не снизить скорость и не получить критических для витальности повреждений.
— С последним как-то не очень получилось? — абсолютно нейтрально уточняет Бак. — Или…?
— Не получилось, — подтверждаю. — Капитан Карвальо говорит, что сама печень в открытом поле такого не переварит. Но это, кстати, была уже четвёртая серия, а не третья. Эта ваша долбаная машина и правда очень быстро думает. Сейчас вот четвёртая серия пошла раньше, чем нужно, и явно не куда придётся… я уже через забор переваливался, когда оно меня достало. Знаете, как из ехидства, что ли. Хотя, конечно, это не так.
— Откуда у машины ехидство, — отстранённо роняет куратор. — Режим просто такой. Ты смотри… А ведь логично… Есть ещё что-то?
— Да. Моя личная гипотеза, но я не знаю, как её проверить на практике. Когда установка рубит третью серию, она меня видит в полной проекции и насквозь. Почему-то за маячки при прицеливании она берёт железные пряжки на груди формы.
Это была догадка Алекса, но он давал голову на отсечение, что система целится «сквозь» меня. Почему — нам с ним понять не удалось, ввиду нехватки времени.
Именно это объяснение я и озвучиваю, добавляя в конце:
— Я и старался изогнуться на бегу так, чтоб раневые каналы от спины в направлении этих железок шли мимо витальных функций. А эта долбаная машина влепила четвёртую серию, вдогонку, уже с поправкой. На которую расчёта не было. Если б не четвёртая серия, я б ещё ковылял.
— Спасибо, — отрешённо кивает Бак, крутя в голове какие-то свои мысли и теряя ко мне внешний интерес. — Вы тут надолго застрянете?
— Капитан Карвальо говорит, до обеда: механической работы много.
— Загляните ко мне на кафедру, как выйдете, — подполковник поднимается и направляется к двери. — По определённым условиям, контракт номер один закрыт. Уточним условия изменений? Я кое-что как раз проверю до обеда. Вы вскрыли вопросы, которыми раньше никто не задавался. Как насчёт продолжить работу по теме вместе?
— Без проблем, — ничуть не кривлю душой. — Мне у вас нравится. А инструкции с этого дня обещаю и читать, и выполнять.
— Это в первую очередь в ваших интересах, — нечитаемо хмыкает он и закрывает за собой двери с противоположной стороны.
Глава 2
— Живой? — Камила входит ко мне с портативным диагностом сразу после того, как куратор удаляется. — Ты не слишком ли круто начинаешь, два раза за одни сутки тут? Мне-то, конечно, всё равно. Потому что, как ты говоришь, «тебе жить», — она ухмыляется и явно меня поддевает. — Но ты имей ввиду: ресурсы организма иногда бывают не безграничными. Жопу свою давай сюда, сам на живот ложись.
— Зачем тебе моя жопа? — опасливо спрашиваю, но делаю, как она говорит. — В жопу, слава богу, сегодня пока ничего не прилетело.
— В жопу тебе сейчас прилетит укол с витаминами, — парирует она. — Упс, готово… Заодно посмотрим, как затягивается в проекции со стороны спины.
Следующие минут пять Камила работает по моей спине диагностом, что мною ощущается как подобие массажа.
— Приятно, — сиплю, зажмурившись от удовольствия. — Можешь так подольше погладить?
— Ты меня ни с кем не путаешь? — язвительно спрашивает она. — Брюхом кверху переворачивайся.
— А-а-а, так щекотно! — почти подпрыгиваю из положения «лёжа на спине», потому что долбаный прибор реально щекочет за гранью того, что я могу вытерпеть. — Пока оно диагностировало со стороны спины, было совсем не так щекотно.
— Ты смотри, — походя удивляется она. — Кто б мог подумать, что у тебя с такой высокой чувствительностью такой болевой порог… Должен быть пониже. Занятно.
— Чип же, — напоминаю. — Он меня и вытягивает в такие моменты. Ты что, думаешь, я киборг? Костью отрубленной руки в глаз тыкать? Кабы не чип, валялся б и тогда, и сегодня на полигоне…
— Я слышала детали, — открыто улыбается она. — У меня выведены микрофоны из палат на рабочее место.
— А откуда ты знаешь про «тебе жить»? — спохватываюсь. — Я ни тебе, ни при тебе этого не говорил. И вообще, я это говорил на другом языке! И не вслух, а в чате. Писал, если вернее.
— А ты что, думаешь, у преподавателей и офицеров корпуса нет доступа к вашим чатам?! — мало не ржёт она.