Выйдя в комнату с балкона, Жойс какое-то время из вредности ходила по помещению раздетой. Считай, у себя, не в гостях. А мужиков, кроме своего, рядом нет.
— Извините. Я могу попросить вас одеться? — набралась наконец наглости белобрысая Хаас через пару минут и серьёзно посмотрела на кафузу.
Сержант только фыркнула, ничего не отвечая. Но сразу после этого на неё просительно уставился и Алекс. Хлопая телячьими глазами. Пришлось вздохнуть и вдеться в штаны и форменную куртку, оставшись, правда, босиком.
Они с Камилой ещё днём заказали сюда доставкой пару замороженных цыплят, специй, кое-чего в довесок. Сейчас Жойс планировала это всё приготовить, чтоб устроить праздник живота (раз алкоголь на неопределённое время откладывается или даже вообще отменяется).
— Подвинься, — она нейтрально хлопнула белобрысую по спине и собственноручно перекатила её вместе со стулом в сторону, освобождая себе путь к плите.
Следующие полчаса Алекс с Хаас упражнялись в прогнозировании расходов на возможные оперативные надобности. При этом, Коротышка изо всех сил старался не проязычиться насчёт овода. А белобрысая, не владея всем объёмом информации, напирала на то, что на разматывание федерального клубка (почему-то — через местный полицейский ДВБ) можно не тратиться.
Жойс ненадолго задумалась. С одной стороны, месть — святое дело. По крайней мере, на её и предков Коротышки родине считается так.
С другой стороны, Карвальо подставлять тоже нельзя: та влезла во всё это исключительно из-за дружбы. Нарушить условия помощи было бы неверным.
В принципе, возможность припрячь местных клановых стоит немало. Приготовив цыплят, Жойс молча поставила одного из них между Хаас и Алексом, а второго унесла на балкон.
— Еда?! — не открывая глаз, весело повела носом просыпающаяся на запах Камила.
— Угу. Держи, твоя курица, — проворчала сержант, присаживаясь по-индейски рядом и разрывая руками зажаренную птичку на две условно равные половинки. — Мать, слушай. Такое дело…
_________
Там же. Через пятнадцать минут.
— … если Коротышка начнёт валить всех причастных тут, в муниципалитете, звоночки всё равно же зазвенят. — Окончила она пояснение. — А так есть нормальная возможность делегировать это клановым. Только надо придумать, как намекнуть им про овода. Чтоб тебя не подставить.
— Фигасе ты втрескалась, — ехидно покачала головой Карвальо. — Вот это тебя засосало, гы-ы.
— Что по теме? — не дала себя сбить с толку темнокожая.
— Скажи от своего имени, — пожала плечами подруга, доедая свою половину цыплёнка и ловко выхватывая крыло с хрустящей корочкой с тарелки Жойс. После чего впилась в него зубами. — Ты же тоже знаешь об оводе, пусть как пользователь. Клановым, чтоб впрячься, не фармакодинамика же нужна. И не его фармакокинетика… А чисто общее понимание, с чем они сталкиваются.
— То есть, ты не против? — Уточнила кафузу, поднимаясь на ноги и всовывая Камиле в руки остатки цыплёнка.
— Фе профиф, — с благодарностью кивнула та, приступая к половинке Жойс.
_________
Как ни парадоксально, но даже этот одноместный номер может вместить совсем немало народу. Я это понимаю тогда, когда с балкона выходит просветлевшая лицом Жойс и обращается ко мне:
— Я сама ей скажу про овода. Ты только не лезь с поправками.
Возмущённо набираю в лёгкие воздуха, но она не даёт мне сказать ничего:
— Наша лечительница не против. Надо только от моего имени всё говорить.
— Ты уверена, что это — лучший вариант? — продолжаю сомневаться.
— Ты скажи спасибо, когда старшие тебе помогают! — она отвешивает мне подзатыльник под взглядом насупившейся Хаас, садится по-турецки на кровати и говорит уже Анне, на Всеобщем. — Слушай, тут такое дело. Наш общий юный знакомый, — Жойс по — хозяйски кладёт ладонь мне на ногу, — не сказал тебе одной детали…
Выслушав эти самые деликатные детали от Жойс, Хаас всерьёз озадачивается. Затем начинает загадочно коситься на меня:
— У меня нет внятного объяснение, почему это всё произошло. ТЫ мне о своей семье точно всё рассказал?
Благодаря чипу, вижу её сомнения и неуверенность.
— Вот отвоюете мою квартиру обратно, сама посмотришь на все мои богатства. — Ворчу. — Я тебе не рассказал только то, что до Квадрата мне последние пару лет постоянно жрать хотелось. Двадцать четыре часа в сутки. И что мой самый любимый сон до последнего времени был — это как мать жарит мясные котлеты. Всё остальное рассказал.