— Кажется, кто-то уже наклюкался за три минуты, — меняю шёпотом язык, чтоб никто нас не понимал.
— И ничего не за три, — обижается она. — Я полчаса назад на трибунах начала!
Анна почему-то нервничает всё больше, а старик что-то бормочет себе под нос. Затем он поднимает голову и громко говорит, не обращаясь ни к кому:
— Мы обжалуем результат этой дуэли!
— Какой неумный у вас член семьи, — брезгливо роняет Хаас полной женщине, стоящей рядом с дедом. — Иногда, видимо, к кому-то старость приходит без мудрости, одна.
От препарата Камилы (а может, и ещё от чего) у меня возникает ощущение лёгкости и полёта. Потому тут же озвучиваю то, что приходит в голову (не заботясь о приличиях):
— Валяй! Дед, а как ты на том свете что-то обжаловать решил? Или ты с того света его забрать планируешь, по итогам своей апелляции? Ну или ладно, обжалуй, где хочешь… Я его сегодня по-любому закопаю, моё право. Если будешь успешен, сможешь претендовать на тело. Выкопаешь его обратно для эксгумации?
— Да я его сейчас!.. — рвётся из рук двух охранников тот самый парень, похожий на брата. — Это был мой брат, ты, животное! — буквально выплёвывает он в мою сторону, подтверждая верность догадки. — Я тебя прямо здесь…!
— Он под наркотиками! Не соображает! — кивает Камила на меня, глядя при этом почему-то на Бака с Анной. — И его надо срочно в стационар. Без деталей.
— Телегу вызвала? — спрашивает подполковник что-то, мне в данном контексте непонятное.
И правда, состояние по ощущениям похоже на опьянение. Алекс, кстати, тоже идиотски хихикает в этот момент.
Вместо ответа Баку, Карвальо молча поднимает в воздух универсальный брелок вызова медиков, с которым и я хожу на трассу.
— Откуда у вас столько братьев у всех, — ворчу, не шевелясь (поскольку придавлен ладонью Жойс). — А ты, брат убитого, потише на поворотах. Или своим же хуем подавишься. Прямо сейчас. Вот только встану… — начинаю ворочаться, забыв о руке Жойс.
Встать предсказуемо не получается.
Почему-то тут же виснет полная тишина.
— Гхм… Кхм, Алекс… — куратор смотрит на меня каким-то странным взглядом, под истерический смех Алекса по внутренней связи. — Утончённость ваших манер может сравниться только с вашим… даже не знаю, с чем.
Следующие перепалки между присутствующими я слышу, словно в тумане, не вникая в их смысл. Сознание более-менее возвращается ко мне только когда кто-то из Штавдакеров начинает почему-то наседать на Бака:
— … каким образом первую половину секунды тепловой урон по вашему протеже вообще не проходит?! В принципе?! Как вы можете утверждеть, что это не артефактная природа?!
— Соискатель делал заявление о наличии у него ханьского подвида искры, абсолютно бесполезного в наших условиях. Упоминание об этом есть и в его личном деле. Предполагаю, объяснение находится где-то в этой области, — куратор равнодушно пожимает плечами в ответ. — Насколько я знаю, обеспечивающая Хаас это вам передала вообще целиком, без купюр. Да я прямо сейчас и проверю… — Бак зачем-то зарывается в свой планшет.
По крайней мере, и размытое зрение говорит мне об этом, и Алекс транслирует именно такую картинку.
— Вот же, приложение к файлу, как раз об этих особенностях, — куратор поворачивает комм экраном к остальным.
— Ну и толпа, — ворчу под тяжёлой, как гиря, ладонью Жойс.
— Потерпи. Ещё две минуты. — Выпаливают они с Камилой одновременно.
— Бл#… — ругается отец убитого (по крайней мере, именно так его определяет Алекс).
— И не говори, — поддакиваю я ему из положения «лёжа», под фырканье Хаас.
— Эти приписки никто никогда не читает, — отец Билла виновато поворачивается к какому-то старику, уже иному с лица.
— Родной дед и, видимо, глава их клана, — сообщает Алекс по внутренней связи.
— Вы хотите поучить меня оформлять личные дела моего контингента? — Бак вежливо и вопросительно поднимает бровь, переводя взгляд с отца Билли на деда, и при этом не мигая.
— Претензий к оформлению нет. — Опускает взгляд старик.
— Ещё бы они у вас были, — оставляет за собой последнее слово подполковник.
— А вот у меня они теперь есть. — Это прорезается Хаас, которая, наконец, зачем-то закончила стаскивать с трупа одежду.
— Эй, ты чего, извращенка?! — удивляюсь одновременно и происходящему, и какой-то странной расцветке кругов перед глазами.
— Коротышка, помолчи. Ты сейчас под наркотой. — Говорит мне Камила.