На наше с Чоу счастье, силу даже не приходится применять.
Камила тихо сидит в своей подсобке, а федерал лихорадочно рожает документы, которые я у него прошу по одному. Перечень бумажек, кстати, получен от Хаас.
На этапе медицинской страховки тип отчего-то запинается; и я вижу благодаря чипу, что этого момента он вообще не контролирует.
Хм. Я был лучшего мнения о федералах. Отправить мужика нарушать сразу несколько параграфов достаточно серьёзных законов, и не снабдить соответствующими документами — это тянет на отдельный приз за дебилизм.
От Анны мы с Чоу знаем: чем больше документов этот мужик сейчас нам родит, отвечая на все мои законные требования, тем больше какая-то там доказательная база у Хаасов.
Анна не сказала вслух, но Чоу пояснила мне на своём языке: у Хаасов есть какой-то двойной агент, который сидит на, я не понял каком, протоколе документооборота. С перебежчиком же, как говорит китаянка, и доказывать особо ничего не надо. Достаточно лишь его должным образом оформленных показаний, под медицинский датчик, подтверждающий правду.
А сейчас этот тип явно путается и потеет в вопросах медицинской страховки.
Чоу, что характерно, делает вид, что напевает на своём языке песенку, нимало никого не стесняясь. Только в стихи она чудным образом рифмует свои инструкции мне:
— Если этот вдруг соберётся на прорыв, не мешайся под ногами. Я справлюсь сама. Вижу по твоей морде, что у тебя опять своё мнение. Пожалуйста, соблюдай, о чём мы договорились.
— Вообще-то, этот мужик сейчас, по ряду показателей, как под хорошей наркотой. — С сомнением констатирует Алекс с другой стороны. — Если б не видел своими глазами, не поверил бы, что это вообще возможно.
— Его надо опросить сразу по горячим следам. — Не унимается китаянка. — Если ты ему чрезмерно задвинешь, можно потерять время. Пока будем его приводить в чувство. А так я его просто усыплю на ходу. А потом разбужу собственноручно.
На удивление, нефиксируемое и никак не регистрируемое вмешательство Чоу в наше с мужиком общение делает процесс ожидания подкрепления совсем несложным. Тип начинает тревожиться только тогда, когда в медблоке появляется пятёрка Хаасовских головорезов, без предисловий разряжающие в него сразу два инъектора.
_________
— Алекс. Я понимаю, что мои личные просьбы, как и распоряжения, доходят до вас в очень усечённом формате.
Бак, засунув руки за спину, ходит по кафедре от окна к двери.
Заведующий кафедрой тоже в наличии, но он отмалчивается.
— Я понимаю, что у вас, видимо, стоит какой-то фильтр. — продолжает куратор. — КОТОРЫЙ, ЧЁРТ ПОБЕРИ, РОВНО В ТРИ РАЗА КАСТРИРУЕТ ВСЁ ТО, ЧТО Я ВАМ ПЫТАЮСЬ ТАЛДЫЧИТЬ! — орёт он, уже не стесняясь. — КАКОГО… ВЫ НЕ ИЗВЕСТИЛИ МЕНЯ О ВЫЗОВЕ В МЕДПУНКТ, ЕСЛИ ПРЕДПОЛАГАЛИ ПОДОПЛЁКУ?!
— Это был сплошной экспромт. Во-первых, представитель управляющей компании Чоу ЮньВэнь, упрятавшая меня в ваш Корпус, настаивала именно на таком порядке. Во-вторых, мой законный представитель в федеральном суде, семья Хаас, предложила раз и навсегда отсечь все вопросы ко мне из столицы. — Вздыхаю.
Вид орущего Бака — это не то, что мне сейчас хотелось бы созерцать. Но и Камила, и Чоу, и Анна единодушно вытолкали меня к нему объясняться, когда он потребовал своего соискателя к себе в ультимативной форме четверть часа тому.
— КАКОЙ В СРАКЕ ЭКСПРОМТ?! — продолжает разоряться Бак. — Слушай, ну я не знаю, что с ним делать! — уже более спокойно он поворачивается к своему начальнику и разводит руками. — Ну нет у меня рычагов давления!
— Давайте попробуем разобраться все вместе, что происходит. — Полковник дипломатично ёрзает в кресле, сверля взглядом Бака. — Оценим, так сказать, обстановку со всех сторон. А уже потом будем решать, кто сейчас прав.
— Вообще-то, досадно, что вы не считаете нас с собой на одной стороне. — На контрасте с куратором, заведующий кафедрой смотрится выигрышнее. Поскольку не орёт. — Вам доводили, что мы кровно заинтересованы в вашем функционировании и не заинтересованы в деятельности других учреждений в нашей зоне ответственности?
— Подполковник Бак пояснял.
— Могу спросить, почему вы тогда нарушили его прямое распоряжение? — полковник говорит вежливо-вежливо, но мне почему-то становится неловко.
— Цейтнот. Слишком много интересов в одной точке. Я, Хаасы, управляющая Компания. Мы и так еле договорились, на троих, — поясняю. — Это с учётом того, что Хаасов в плане представляла полностью лояльная ко мне Анна, которая мои интересы от своих не отрывает. Если бы в план вводилась ещё одна сторона, например, вы, то управлять событиями было бы намного сложнее.