– СТОП! Не продолжай, поняла… В принципе, по-твоему текущему состоянию противопоказаний к прогулке я не вижу, – продолжает она уже на Всеобщем. – Но чтобы я не разыскивала тебя с психиатрами по территории, даю тебе ровно сорок пять минут. По истечении которых чтобы был обратно в капсуле. Я боюсь вкрутить Жойс терапию одна.
– Камила, не хочу командовать, но у Жойс сейчас, насколько чувствую, идёт попытка стабилизации за счёт внутренних резервов.
– Ты серьёзно?
– Да. Я ханьской искрой чувствую. Чоу говорит, у меня второй уровень.
Карвальо мгновенно подбирается:
– А на самом деле какой?
– Смотря в чём. У меня чуть другая школа, не такая, как у Чоу. Она чистый медик, упор на лечилки. Я – упор на физвоспитание и сенсор. Я искру меряю по трём уровням. Как сенсор, если в её классификации, я тяну на четвёртый-пятый уровень. – На самом деле больше, но тут есть условия; да и Камила всё равно не поймёт разницы. – Расстояния близкое, плюс у меня с Жойс личная связь же.
– Это влияет?
– Да, эмоции усиливают. В общем, предлагаю её пока не трогать с твоей терапией. Если у тебя нет твёрдой уверенности в эффективности именно твоего протокола лечения.
– Какой там в одном месте протокол, – Вздыхает Карвальо. – По протоколу, её уже закапывать надо.
– Ну видишь… Пожалуйста, повремени со своей терапией. Не сбивай её внутренние настройки.
– Как долго?
– У меня за четверть часа устаканилось. У неё надо умножать в несколько раз. – Затем добавляю на Всеобщем. – Понял, исполняю. Возьму ещё одну форму из стопки?
Камила молча машет рукой в направлении двери.
Анна, явно тоже имеющая какие-то женские предчувствия и нахохлившаяся подобно скворцу, настороженно молчит всё то время, что мы разговариваем.
Мысленно благодарю всех богов, что у Хаас родной язык – не Portuguese. С нашей капитана сталось бы рубануть в лоб правду-матку даже в этом случае, упомянув и батюшку, и матушку, и прочих предков Анны. Причём, не факт, что всё сказанное оказалось бы правдой. Камиле бы хватило и того, что она искренне посчитала бы за таковую.
Анна, разумеется, выходит вместе со мной, поскольку направляется сейчас по делам Ассамблеи: упускать моментов отжать что-нибудь ненужное у федералов никто не планирует.
– А чем, ты думаешь, тебе поможет израильтянин?! – по дороге в следующий сектор интересуется, не врубаясь в мои планы, Хаас.
– Какая у меня сейчас самая большая проблема? С твоей точки зрения?
– В ретроспективе? Или в перспективе? – абсолютно логично и мгновенно парирует маленькая гений. – Уточняю потому, что на своём уровне вижу ровно две эти проблемы. Они обе большие, значимые, но лежат в разных направлениях. Одна в прошлом потому что, а вторая – в будущем.
– Ты умная, – киваю на ходу. – Всегда говорил. Ну, давай о перспективе. Чего прошлое зазря колупать, всё равно не исправишь.
– Твоя главная проблема в перспективе исходит из отсутствия у нас достоверной информации по последнему эпизоду, – без паузы отвечает она. – Мы не понимаем источников применения этого овода против тебя и твоей девушки. Причём, был ведь и первый эпизод. Получается, ты стоишь в свете прожектора и понятия не имеешь, сколько вокруг стрелков и как они близко.
– М-да уж. Неприятное ощущение, – впечатляюсь образностью её аналогии.
– А зачем тебе Фельзенштейн? – простецки и наивно спрашивает она. – Просто любопытно. Ну чем он может помочь, даже теоретически?
– Ну, как чем… Он привык надеяться только на себя, оттого давно подвесил тройку или четвёрку маленьких вертолётиков над территорией.
– А-а-а, я думала, у него только эти здоровые машины, транспортёры. – Удивляется Анна, перепрыгивая через измазанную краской плитку под ногами. – На которых мы с тобой к твоим собакам летали.
– Нет. Не только здоровые. Он того не афиширует, как и вся их страна, насколько я понял… но у них эта техника практически универсальна, для всех видов задач. На этих мелких штуках, – указываю в сторону ангара Моше, над которым и сейчас барражирует какой-то аппаратик, – камеры очень неплохого разрешения, совсем как в Корпусе на полигоне. А главное – они пишут картинку в режиме двадцать четыре на семь. Моше говорит, что от паранойи ещё никто не умер. А вот наоборот – сколько угодно.
– Ну и предусмотрительность.
– Он на второй или третий день в лоб заявил в штабе: у вас тут такое творится, что я, говорит, лучше подстрахуюсь. Вы тут друг друга валите, что уж говорить об иностранце, который может просто случайно попасться вашим под руку. Тем более, говорит, у вашего заказчика в штабе сухопутных войск тоже нет единого мнение касательно представленной Израилем линейки техники и её перспектив.