– Именно поэтому ты так расстроился из-за обезболивающих таблеток Сэнди?
Он кивнул. Его подбородок устроился на ее макушке. Как будто случайно. Как будто у него уже не осталось сил держать голову прямо.
– Сэнди может думать что угодно, но я ее отец и считаю, что эти таблетки идут ей на пользу.
Алекс начал лениво играть ее волосами, завязанными сзади ленточкой.
– Кэл принимал пилюли от всего подряд, – сказала Ангелина, чувствуя необходимость объяснить свою позицию. – Чтобы взбодриться, чтобы успокоиться, чтобы чувствовать себя хорошо, когда имел полное право чувствовать себя плохо. Когда у него кончались пилюли и мы не могли себе позволить купить новых, он приходил в ярость. Иногда он…
Она закусила губу. Меньше всего Алексу сейчас нужен плач по ее неудачному замужеству. Даже Гас не знал всего. Разве можно, не испытав самому, понять, что значит жить с человеком, который половину времени существует в другом измерении?
– У Сэнди восемьдесят процентов слуха в левом ухе и лишь пятьдесят в правом, – тихо произнес Алекс.
– О, нет! Я ничего не знала…
– Ей было тогда три года. Я на неделю уехал по делам в Нью-Йорк, а Дина разрешила сиделке ежедневно купать ее в бассейне, но не проинструктировала о каплях до и после. Сиделка еще не поняла, в чем дело, а инфекция уже разрослась.
– Бедное дитя – какая боль…
– Боюсь, Дина не слишком усердствовала и с антибиотиками. – Он так и не простил ее. Это было началом конца их брака. – Когда я вернулся домой, дела приняли плохой оборот.
Желая забрать его боль, боль его дочери и возложить на собственные хрупкие плечи, Ангелина прижалась к Алексу. Ее рука скользнула вокруг его талии.
– Бедная Сэнди, – прошептала она. – Переходный возраст и без того достаточно трудно пережить.
– Она очень неглупая, но временами бывает невыносима. Что за причина надевать эти богопротивные серьги? Может быть, она подсознательно пытается привлечь внимание к своим проблемам, заставить весь мир принять ее такой, как есть.
– Психологию я не изучала, но думаю, что в каком-то дурацком отношении это имеет смысл.
Разделенная ноша придала атмосфере незаметную легкость.
– Что вы изучали, Анжела Видовски? Лесоводство? Черную магию?
– Будешь смеяться.
– А все-таки?
– Я планировала заняться политикой, начать с чего-то незначительного, может быть с городского женского совета, потом выйти на уровень штата, а дальше – кто знает?
– О Боже, – почтительно произнес Алекс, все еще не отпуская ее. Может, забыл, где лежат его руки?..
– Но я сошла с дистанции. В любом случае доучилась только до второго курса. Когда приходится вкалывать на двух работах, на колледж не остается времени.
Никаких мудрых замечаний по поводу ее карьеры Алекс не сделал. Несколько минут прошло в молчании.
– Ангелина… – тихо пробормотал он. Низкие хрипловатые тона его голоса заставили задрожать каждую клетку ее тела.
По-прежнему держась за его талию, она подняла голову.
– Что? – прошептала она, и перед глазами все поплыло, когда он приблизил к ней свои губы.
Глава 8
На любом сейсмографе в мире этот поцелуй должен быть зарегистрирован как восьмибалльное землетрясение. По крайней мере столько показал внутренний сейсмограф Ангелины. Влюбленная по уши, она уже не была впечатлительным подростком. Сейчас она стала опытной женщиной и знала, как опасно балансировать над пропастью.
Даже если бы она всю свою жизнь пыталась представить, что значит поцеловать Алекса Хайтауэра, – а пыталась она неоднократно, – действительность оказалась сильнее любой мечты.
Невообразимо интимное ощущение губ Алекса, аромат его кожи… Что может быть прекрасней?
Когда кончик его языка коснулся кончика ее, она застонала, и он, будто одичав от этого слабого стона, прижал ее к своему крепкому, сильному телу, впился в нее губами, будто никак не мог насытиться ею.
Его настойчивость распаляла; Ангелине показалось, что между ними пробежал электрический ток, рассыпая вокруг себя яркие искры. Сжав край его рубашки, она потянула ее вниз, оголив его спину.
Их губы соединились, учащенное дыхание слилось воедино.
– Неужели это свершилось? – жарко прошептал Алекс.
– Да, наконец-то. – Ее руки скользнули вниз по упругим мышцам его спины и продолжили свой путь дальше. Когда Анжелика маленькой ладошкой дотронулась до его жестких ягодиц, он еще сильнее приник к ней, и она почувствовала его мощное стремление. Колени ее подогнулись, и она непременно рухнула бы на пол, если бы Алекс не держал ее так крепко.
Он был выше ее. Чтобы дотянуться до его лица, Ангелина встала на цыпочки. Его восставшая плоть агрессивно давила ей в живот, но она не чувствовала боли. Все было так чудесно, так естественно…
Легкий аромат мужского одеколона затмевал сознание – то было что-то теплое, чувственное и очень личное. В воздухе витали запахи кофе, полированной мебели и кожи дорогих кресел. Все в сумме невообразимо распаляло любовную страсть.
Будто ее нужно было распалять!
Губы Алекса оторвались от ее и легонько прошлись по шее, щекам, глазам. Самих прикосновений она почти не чувствовала, лишь тепло и сладость, лишь скольжение влажной кожи по влажной коже.
Лишь ее имя, снова и снова слетавшее с его губ, подобно магическому заклинанию.
Алекс никак не мог остановиться – осыпал ее жаркими, испепеляющими поцелуями, вырывающими ее душу из тела. Ангелине страстно хотелось сорвать с себя одежду, чтобы он мог двигаться дальше. Едва удерживаясь на дрожащих ногах, она постанывала, умоляя сбыться единственную мечту: прежде чем они оба снова очнутся, опуститься с ним на покрытый ковром пол и…
– Па-апа! Скажи Гасу, что мне еще рано ложиться спать!
Руки Алекса упали. Пораженный, он рассматривал маленькое горящее лицо, опухшие от поцелуев губы, широко раскрытые влажные глаза.
– Господи, Ангелина, я не…
– Не смей, – выдавила она, стараясь не зарыдать от разочарования.
– Не смей – что?
– Извиняться.
– Папа! Я знаю, где ты. Почему ты не отвечаешь?
Надо немедленно прийти в себя! Пока Ангелина застегивала верхние пуговицы и приглаживала непослушными пальцами волосы, они старались не смотреть друг на друга. С ничего не выражающим лицом Алекс заправил рубашку в брюки и тряхнул головой, как будто на какое-то время потерял контакт с реальностью.
Не дожидаясь Алекса, Гас отнес Сэнди в постель. Ангелина заглянула к больной пожелать спокойной ночи. От каверзных вопросов девочка воздержалась, но избежать ее любопытных взглядов Ангелине не удалось.
Была уже почти полночь. Сэнди зевнула.
– Я буду рядом, если потребуюсь. Спокойной ночи, милая. – Ангелина погасила свет, прикрыла за собой дверь и нос к носу столкнулась с Алексом.
Несколько долгих минут они смотрели друг на друга. Не прозвучало ни слова, но напряжение было так велико, что единая мысль легко читалась на их лицах.
Секс. Горящими неоновыми буквами.
Ни одного мужчины Ангелина не желала так сильно, как Алекса. И сейчас была уже достаточно опытна, чтобы понимать, что желание это обоюдно.
Ей уже пришлось испытать почти такой же мощный прилив страсти, когда, наступив на разбитое стекло, она разрезала ногу и Алекс на руках отнес ее в грузовичок Гаса. Но тогда в ее желании было что-то юношеское, экзальтированное. Теперь ситуация изменилась: они оба взрослые и независимые. Так почему бы нет?
Мы не должны – из-за Сэнди, спящей в соседней комнате, из-за Гаса этажом ниже!
Мы можем! Слава Богу, на дворе девяностые годы! Женщины давно имеют равные права с представителями сильного пола – даже право голосовать!
– Ты что-то сказала? – спросил Алекс.
– Нет. А ты?
– Нет.