И он тоже дрожал, плакал и цеплялся.
Ангелина проснулась на его плече в зеленоватом свете, который струился через окно, и даже не удивилась, обнаружив, что не одна. Она так часто мечтала об этом, и вот мечты наконец превратились в реальность.
Это было глупо и немного опасно, но она решила, что может побаловать себя еще чуть-чуть.
Она продолжала нежиться, пока не зазвонил телефон.
– Это тебя, – сонно пробормотала она. – Мне никогда не звонят среди ночи.
– Мне тоже. Наверное, ошибка.
– Наверное. – Ангелина положила голову ему на грудь, так что губы ее уткнулись в плоский коричневый сосок. Он немедленно заострился, что вызвало интереснейшую цепную реакцию.
Телефон наконец замолчал. В наступившей тишине она стала прослеживать пальцем линию, которая начиналась от маленькой ямки на его шее, проходила через сосок, обходила пупок и уходила прямо в опасную зону. В район наибольшей слабости. В вулканическую область.
– Ищешь неприятностей, – хрипловато прошептал он. Но по-прежнему не двигался, положив руки за голову и предоставив ей полную свободу обследовать его в свое удовольствие.
– Собираешься их мне доставить? – съязвила она, поглаживая щетину, проросшую на его острых скулах.
– Неприятности?
– Что угодно.
Он лениво перевернулся, ухватил ее руку и легко ущипнул за плечо.
– Я могу предложить еще немного чего угодно. Ты достаточно опытная наездница?
– Не очень, – призналась Ангелина, вспомнив свою маленькую ложь. – Но я хорошая ученица.
Глаза Алекса странно потемнели под полуопущенными веками; он поднял ее и посадил верхом на себя, но в этот момент снова зазвонил телефон.
– Проклятие! – Его глаза опять раскрылись. – Наверное, нужно подойти, любимая. И не вешать трубку. Эту скачку я бы не хотел прерывать.
Ангелина раздраженно выбралась из постели, на ходу набрасывая халат. Он уже видел все, на что было смотреть. Для него не секрет, что она широкобедрая и плоскогрудая, что ее бока слишком пухлые, а волосы выглядят как стог сена после бури, но не было причин щеголять всей этой красотой.
Она добралась до телефона и услышала короткие гудки.
– Дрянь, дрянь, дрянь, – в тон звонку тихо выругалась она.
Одуряюще голый, к ней присоединился Алекс.
– Кто звонил? Повесили трубку?
– Очевидно, какой-то придурок находит удовольствие поднять людей из постели и повесить трубку, как только ответят, особенно когда барахлит автоответчик.
– Не клади трубку на рычаг.
– А что, если это не придурок? Вдруг это Гас звонит из машины? Если он едет со стороны гор, его может быть то слышно, то нет – вот и объяснение…
– Не клади. Пять минут не имеют значения.
– Почему именно пять минут?
Стоя позади нее, Алекс обхватил ее руками и зарылся лицом в шею, вдыхая дурманящий запах секса и тот травянисто-пряный аромат, что, как он уже понял, принадлежал ей – и только ей.
– Потому что ты снова нужна мне, – настойчиво произнес он внезапно осипшим голосом. – Потому что я сомневаюсь, что протяну больше пяти минут. Нужно что-то делать со всем этим давлением, о котором ты говорила сегодня.
Повернув ее к себе, Алекс наклонился, и как раз в этот момент она подняла лицо. Он был тверд и решителен, а она тихо простонала:
– Я таю изнутри…
Он сбросил халат с ее плеч. Ангелина нащупала сзади трубку и сняла ее.
– Если это важно… – Она издала еще один тихий стон, когда почувствовала его напор внизу живота.
– Они перезвонят, – закончил он, накрывая руками ее груди, чувствуя их мягкость и нежность и то, как они твердеют под его пальцами. – Обними меня за шею, Ангелина. – Его руки скользнули вниз, под ее бедра. – Держись крепче.
– Вот так? – Она не отрываясь смотрела в его глаза, пока он поднимал ее, скользя ею по своему телу, пока разводил ее ноги так, что они обвились вокруг его торса. Потом он медленно опустил ее.
На этот раз застонал Алекс.
Ангелина задыхалась.
Две минуты сорок семь секунд, но никто не следил за временем.
Ка-ак бабахнет!
Глава 10
Сэнди не спала, когда Алекс вернулся домой. Он чувствовал себя не в своей тарелке: все казалось, на его лице написано, чем он занимался. Оставалось только надеяться, что дочь еще слишком невинна, чтобы догадаться.
– Ну? Где она? – потребовала Сэнди. Она сидела на лестнице лицом к входной двери со стопкой комиксов, пакетом шоколадного молока и пустой пачкой из-под кукурузных хлопьев за спиной.
– Ты о чем? И что ты, собственно, делаешь до сих пор? Ты выучила?..
– Как я могу думать об уроках, когда ты убежал неизвестно куда? Папа, я же о тебе беспокоилась! Ты, похоже, не понимаешь, но у тебя сейчас очень опасный возраст. Моя учительница по физкультуре говорит, многие мужчины становятся такими шалунами, когда понимают, что постарели, и… – Черт возьми, я еще не постарел! – взревел Алекс. – И какого черта ты не сделала уроки?
– Итак, где Ангелина? Ты ведь был у нее, верно? Обо мне говорили? Ты занимался с ней сексом? Вы собираетесь пожениться? Потому что, если собираетесь и вам потребуется личная жизнь, я могу переселиться в бабушкину швейную комнату под лестницей. Ею все равно никто не пользуется…
Но Алекс уже не слушал. Он не верил в пользу порки, хотя должен был признаться, что раза два у него появлялось огромное искушение отшлепать ее. Резкого слова, усугубленного ее собственным осознанием вины, обычно хватало, чтобы все поставить на свои места.
По крайней мере пока его дитя не превратилось на глазах в нахальную псевдовзрослую девицу.
Как правило, благодаря полученным от рождения чертам – светлым волосам, холодным серым глазам и густым, почти черным бровям – его гневный взгляд усмирял любой мятеж. Значит, и теперь можно прибегнуть к этому методу.
Однако последнее время гневный взгляд перестал срабатывать.
Девчонка явно насмехалась над ним. Алекс почувствовал удары пульса в висках.
– Чего ради ты решила, что я был у Ангелины?
– Потому что, мне кажется, ну.., ты ведь был у нее, правда? Похоже, я знаю, что вы, ребята, говорили обо мне, потому что Ангелина кое-что сказала, когда была здесь, так что я подумала… – Внезапная гримаса ужаса исказила ее лицо. – Папочка! Ты ведь не бегал к Кэрол, правда?
Устало вздохнув, Алекс почесал затылок и опустился на нижнюю ступеньку. Обсуждать эту тему совсем не хотелось, но, раз уж дочь настроена выговориться, он может позволить ей облегчить душу. Зачем еще существуют отцы? Чтобы выкладывать все дочерям, верно?
Ха!
– Я говорил с Ангелиной. Я сказал, что ты беспокоишься обо мне, и она напомнила, что разумная диета и программа регулярных упражнений…
– Понятно, а как насчет секса?
– Черт возьми, Сэнди, прекрати болтать о сексе! Допустим, у тебя есть законный интерес о моем здоровье. Но моя личная жизнь – не твое дело, ясно?!
– Ясно. Но если твоя половая жизнь – не мое дело, то и моя – не твое.
У Алекса подкосились ноги. Он так перепугался, что даже забыл о своем коронном гневном взгляде.
– Но ты же… Сэнди, скажи мне.., ты не делала этого? – Он тихо выругался и зашагал кругами по старому узорчатому ковру. Остановившись в шаге от лестницы, он взглянул на свою юную дочь, удивляясь, когда девочка, которую он учил плавать, ездить верхом, говорить «пожалуйста», когда она просила рассказать еще одну сказку перед сном, стала для него незнакомкой.
– Ну, ладно, я имею в виду, даже если бы я…
– Пожалуйста, не начинай свои предложения с «ну, ладно, я имею в виду», – автоматически придрался он.
– Ну, ладно. Я имею в виду, тебе.., я имею в виду, если бы даже я делала это.., тебе не о чем беспокоиться, папа, потому что я уже все знаю. Я имею в виду, у нас классная учительница по половому воспитанию. Она рассказала нам о всяких разных штучках, которые надо делать, чтобы не заболеть и не забеременеть.