— Мэри, ты тут? — Голос Марго из спальни заставил девушку вздрогнуть.
— Да. Тебе что-то нужно? Может, чаю?
— Издеваешься? — мрачно поинтересовалась Марго, выходя и застывая в дверях кухни. — Ты чего на полу?
— Так…
— Понятно. Ушел? — Молчаливый кивок головы. — Опять выгнала? — Тот же жест. — А какого ж тогда черта сидишь теперь и страдаешь? — моментально вскипела Марго. — Я не понимаю — тебе что, действительно нравится доводить и себя, и его до ручки? Чего ждешь? Того, что однажды проснешься в каком-нибудь подвале в наручниках? Поверь — он может.
— Не сомневаюсь, — усмехнулась Мэри, поднимая закатившийся под стол мундштук.
— Тогда зачем провоцируешь?!
Если бы она могла объяснить…
* * *— Если ты хочешь, я присмотрю, но мне будет сложно. — Огромный светловолосый мужчина в неприметном сером свитере и простых черных джинсах обхватил лапищей высокий стакан с пивом и сделал глоток.
Алекс поморщился — что значит «будет сложно», разве когда-то у них было легко и просто? В конце концов, он же не просит арабского шейха ликвидировать. Просто последить, чтобы некие люди случайно не завалили всего-навсего одну девчонку. Не такая великая задача.
— Джеф, я не прошу ничего сверхъестественного. Мне нужно уехать по делам, это срочно, никак нельзя отложить. Недолго — самое большое — месяц. — Ему вдруг почудились в собственном голосе просительные нотки, и Алекс рассердился — никогда никого не просил.
Джеф молчал. Он хорошо помнил, как пару лет назад уже выполнял просьбу Алекса и «присматривал» за странной девицей, влипшей в историю с каким-то шантажистом. Тогда все завершилось удачно, хотя не без трупа — но так получилось, у Джефа и его парней просто не оказалось выбора — мужик держал девчонку в машине, и никакой возможности поступить иначе не было. Алекс тогда хорошо заплатил, конечно, но желания иметь с ним дело снова у Джефа как-то не возникло. Тем более что на этот раз объектом «присмотра» оказалась абсолютно невменяемая девица, в которую, судя по лицу, Алекс влюблен. А это не обещало ничего хорошего. Да и проблем у девицы было предостаточно — бывший муж, влиятельный бизнесмен, не чуждый криминала. Черт побери, где Алекс находит подобных дамочек? Нет нормальных, что ли, в этой стране и во всем мире?
— Мне неинтересны нормальные девицы, — вдруг проговорил Алекс, глядя на кончик сигареты, которую держал в руке, и Джеф вздрогнул — неужели сказал вслух? Или все, что говорят про Алекса, на самом деле правда?
— Да я не… — начал Джеф, но Алекс остановил его движением пальцев:
— Я понял. Так сделаешь?
Что оставалось Джефу?..
* * *Марго брела по тротуару, то и дело натыкаясь на прохожих и не обращая внимания на злобные реплики типа «слепая корова» и «куда прешь, овца». Очередное собеседование окончилось еще хуже, чем все предыдущие. Работодатель оглядел ее с ног до головы, даже не взглянул на резюме и вдруг вальяжно бросил:
— Ну, что… Есть у меня работа для тебя, девочка. Сейчас дверь замкнем — ртом поработаешь. Согласна?
Марго сперва решила, что ослышалась. Но когда мужчина встал и пошел к ней, расстегивая брюки, она вскочила, дала ему по лоснившейся покрасневшей морде и выскочила за дверь, заливаясь слезами. Самое отвратительное, что собеседование устроил хороший приятель, а оказалось вон что…
Поняв, что идти домой с таким лицом она не может, — Мэри сразу начнет выспрашивать, что произошло, а рассказывать стыдно и противно, — Марго свернула в переулок и спустилась в маленькую кофейню в полуподвале. Наскоро заказав латте и два круассана с ветчиной и сыром, она прошла в туалет и умылась. Лучше прийти с ненакрашенным лицом, чем с зареванным — Мэри может и не заметить отсутствия косметики, а красные глаза моментально увидит и начнет приставать с расспросами, а этого Марго не хотела.
Без аппетита съев круассаны и запив их остывшим кофе, она посидела еще несколько минут в кафе и, вздохнув, потянулась к телефону. Мэри не брала трубку, и это сразу насторожило Марго. Подруга никуда практически не выходила одна, особенно сейчас, в дождливую погоду — боялась поскользнуться, а опираться на костыль не хотела категорически. Хромота смущала Мэри, привыкшую к мужскому вниманию, а теперь же во взглядах читалось сочувствие, раздражавшее ее.