Камиль поднял голову и пристально взглянул на собеседницу.
— Это точное выражение судмедэксперта — «застывшая вулканическая лава». По его словам, это случилось очень давно, когда Алекс была в совсем юном возрасте. Это вам о чем-нибудь говорит?
Мадам Прево не отводила взгляд. Она сильно побледнела. Она молча покачала головой, чисто автоматически.
— Ваша дочь вам никогда об этом не говорила?
— Никогда!
Это слово прозвучало резко, словно внезапный порыв ветра, заставивший затрепетать фамильное знамя.
— Понимаю. Видимо, она не хотела докучать вам своими мелкими неприятностями. Просто в один прекрасный день кто-то вылил с пол-литра серной кислоты в ее вагину, после чего она как ни в чем не бывало вернулась домой. Настоящий образец скрытности.
— Я не знаю.
Ничего не изменилось ни в позе, ни в лице, но голос звучал глухо.
— Судмедэксперт отмечает еще одну любопытную вещь, — продолжал Камиль. — Вся зона половых органов глубоко поражена: нервные окончания сокращены, естественные выводящие пути необратимо деформированы, ткани разрушены — все это навсегда лишило вашу дочь возможности вести нормальную половую жизнь. Я уж не говорю о других надеждах, которые могли у нее быть. Да, так вот, одна любопытная вещь…
Камиль помолчал, отложил отчет, снял очки и положил их перед собой. Затем, скрестив руки на груди, пристально посмотрел на мать Алекс.
— Что касается мочевыводящих путей, над ними произвели операцию по частичному восстановлению. В противном случае исход мог оказаться смертельным. Если бы разрушения не были остановлены, смерть наступила бы в течение нескольких часов. Эксперт утверждает, что техника восстановления довольно примитивная, чтобы не сказать варварская, — мочеиспускательный канал защищен с помощью введенной достаточно глубоко полой трубки.
Молчание.
— По его мнению, положительный результат был поистине чудом. И в то же время жесточайшим варварством. Он выразился не так, но это звучит в подтексте.
Мадам Прево попыталась проглотить слюну, но у нее так сильно пересохло в горле, что его свело судорогой. На мгновение Камилю показалось, что сейчас она начнет задыхаться, закашляется, — но нет, все обошлось.
— Видите ли, он медик. Я не медик, я полицейский. Если он констатирует, то я пытаюсь объяснить. И моя версия заключается в том, что скорую помощь Алекс оказали прямо на месте, чтобы не везти ее в больницу. Потому что там пришлось бы давать объяснения и называть имя виновника случившегося (я употребляю слово мужского рода, не сердитесь на меня за это) — поскольку очевидно, что повреждения такого рода можно нанести только намеренно, а отнюдь не по неосторожности. Алекс не хотела раздувать из этого историю, это было не в ее духе, и вы это знали — при ее-то скрытности…
Мадам Прево наконец удалось проглотить слюну.
— Скажите, мадам Прево… Как давно вы стали сиделкой?
Тома Вассер опустил голову, сосредотачиваясь. Заключения судмедэксперта, изложенные в отчете о вскрытии, он выслушал в полном молчании. Затем он взглянул на Луи, который прочитал ему отрывки из отчета и изложил свои комментарии, а затем как ни в чем не бывало спросил:
— Что вы на это скажете?
Вассер развел руками:
— Это очень печально.
— Вы об этом знали, не так ли?
— У Алекс, — ответил Вассер, улыбаясь, — не было никаких тайн от старшего брата.
— Значит, вы сообщите нам, что именно произошло, не так ли?
— К сожалению, нет. Алекс просто говорила мне об этом, но, вы понимаете, есть интимные сферы… Она была очень уклончива.
— Итак, вам нечего об этом сообщить?
— Увы…
— У вас нет никакой информации?
— Никакой…
— Никаких предположений?..
— Тоже нет.
— Никаких гипотез?
Тома Вассер вздохнул:
— Ну, скажем так: я бы предположил, что кто-то… слегка разозлился на Алекс. Или не слегка.
— «Кто-то»… то есть вы не знаете кто?
Вассер улыбнулся:
— Понятия не имею.
— Значит, «кто-то» на нее разозлился… А из-за чего?
— Не знаю. Мне и самому хотелось бы это понять.
Он походил на человека, который придирчиво пробует температуру воды, прежде чем зайти в нее, — и сейчас, кажется, он нашел ее приемлемой. Полицейские не казались агрессивными, у них, судя по всему, ничего не было против него. Никаких доказательств. Это читалось на его лице, в его манере поведения.
Так или иначе, провокация оставалась одним из любимых его методов.