В свою очередь, Капабланка участвовал в культурной жизни, встречаясь с русским композитором Сергеем Прокофьевым; все чаще его видели в обществе женщин. Он много гастролировал по США и Кубе, участвуя в выставочных играх и локальных турнирах вдали от разрыва бомб и пулеметных очередей. Чемпион США Фрэнк Маршалл бил мировые рекорды по количеству соперников в сеансах одновременной игры (больше сотни), а Капабланка в два раза уступал ему по этому показателю, зато практически никому не проигрывал.
Капа получил новое дипломатическое назначение на Кубе, которая после избрания первого президента в 1902 году стала проамериканской республикой. Нервничать Хосе Раулю пришлось разве что в 1917-м, когда против лидера консервативной партии, президента Кубы Марио Гарсии Менокаля, восстал либерал и экс-глава государства Хосе Мигель Гомес, призывая народ к вооруженному мятежу. Американцы поддержали Менокаля, подавив восстание с помощью морских пехотинцев. Тогда же США объявили войну Германии, лишившись нейтралитета в мировой войне, и собирались пополнить стратегические запасы кубинским сахаром. В ответ Гомес призвал жечь плантации с сахарным тростником, что дало основание его противникам заявить, будто он является пособником немецкого кайзера. На этом скандальном решении Гомес окончательно и погорел.
Капабланка тогда жил в Гаване, при этом выпал из поля шахматного зрения на целый год, и биографы считают, что это время он посвятил самообразованию – изучению дебютов. Он также обучал игре девочку-подростка Марию Терезу Мору (интересно, что больше Капабланка никому не давал личные уроки шахматного мастерства), а в будущем стал пропагандировать женские шахматы, в отличие от Алехина, однажды сказавшего, что у женщин куда лучше получается играть в бридж. «Я обучал эту девочку дебютам, миттельшпилю, основам игры, раскрывал ей теории, которые были у меня в голове, хотя ранее я ими ни с кем не делился», – рассказывал Капабланка в автобиографии. Он признал, что обучение Моры дало ему даже больше, чем его ученице.
Третий из сильнейших шахматистов мира, Акиба Рубинштейн, был заперт в Польше и наверняка сожалел о потерянном шансе стать новым планетарным чемпионом (к слову, он предпочитал на соревнованиях указывать себя не в качестве гражданина Российской империи, а в качестве жителя польского города Лодзь – как на петербургском турнире в 1909 году, – так что первым русским чемпионом мира его можно было бы назвать с натяжкой). Предвоенное достижение Рубинштейна – победа на пяти крупнейших турнирах подряд всего за один год (1912) – выглядело потрясающим, и очень может быть, что стареющий Ласкер не устоял бы под его напором в матче за корону. Как писал в своей статье для First News Алекс Уэббер, Рубинштейн специально к матчевому противостоянию подправил физические кондиции, активно занимаясь плаванием и гимнастикой, а самое главное – собрал достаточно денег, чтобы Ласкер согласился на бой. Когда забираешься так высоко, получаешь возможность стать лучшим в любимом деле, но непредвиденные обстоятельства отбирают ее, легко сломаться… Это и произошло с Рубинштейном, у которого начались обострения ментальных проблем, а результаты на послевоенных турнирах выглядели уже не столь монументальными, хоть и по-прежнему впечатляли. Плюс война отобрала все его накопления, и после он жил в крайней нужде, не сумев в 1922 году найти деньги на матч против нового чемпиона мира Хосе Рауля Капабланки… Тот год вообще был очень плодотворным для Акибы Кивелевича: он даже выиграл турнир в Вене, опередив Алехина, но судьба вновь оказалась к нему немилостива.
И все-таки именно Александр Алехин испытывал самые большие личные потрясения. В 1917-м пала царская Россия.