Главной причиной переезда для отца (помимо, конечно, формального повода — реорганизации института) была надежда на то, что освобождение от преподавательской деятельности увеличит время на работу как по прикладной энтомологии, так и по общим проблемам биологии. Именно в этом он и ошибся: научной работой в Ленинграде ему пришлось заниматься очень мало.
Незадолго до переселения в Ленинград (в начале мая 1930 г.) отец ездил на IV Съезд зоологов в Киеве. Там были поставлены доклады по общебиологическим вопросам, в том числе (по предложению И. И. Шмальгаузена) доклад отца: «О логических основаниях современных направлений в биологии» [14]. Отец писал: «Мой доклад носил общий характер и был дальнейшим развитием доклада на III Съезде „Понятие номогенеза“. Номогенез, конечно, не является отрицанием морганизма, но ограничивает его, и поэтому на IV Съезде тогдашние защитники морганизма были в числе моих противников». Прения по докладу вызвали большое оживление; многие участники Съезда защищали в то время чистый морганизм. Среди них были М. Л. Левин, С. Г. Левит, Б. М. и М. М. Завадовские, А. С. Серебровский, И. И. Презент, И. М. Поляков, Е. А. Финкельштейн, М. М. Местергази. Против этой группы выступало значительное число зоологов, «не объединенных какой-либо общей идеей». Их позицию особенно ярко выразил палеонтолог Д. Н. Соболев. Имея в виду постоянные ссылки «морганистов» .на классиков марксизма, он убедительно показал неправомерность прикрытия постулатов морганизма цитатами из работ Маркса и Энгельса. Ю. А. Филипченко произнес в защиту свободы научных убеждений блестящую речь, вызвавшую наибольшее количество аплодисментов.
IV. Ленинград
Ленинградский период деятельности отца (1930—1938) следует, вероятно, считать самым бурным и самым трудным по многим причинам. Переезд совпал с реорганизацией Института прикладной ботаники, возглавляемого Н. И. Вавиловым, во Всесоюзную Академию сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина (ВАСХНИЛ). Один из отделов был преобразован во Всесоюзный институт защиты растений (ВИЗР). Для института был отведен Елагин дворец, где он находился пять лет, до создания на Елагином острове Парка культуры и отдыха. Отец, как и другие научные работники ВИЗР, поселился с семьей в бывшем фрейлинском доме. Этим он очень огорчил своих родителей, которые настоятельно просили его жить вместе с ними, в их большой и удобной квартире, но он этого не захотел.
О первом директоре института, Н. В. Ковалеве, все работавшие с ним сохранили самое теплое воспоминание. Но он недолго оставался директором ВИЗР: в середине 1931 г. он стал заместителем Н. И. Вавилова во Всесоюзном институте растениеводства (ВИР). Новым директором был назначен М. М. Бек, о котором отец писал: «Бек сначала отнесся скептически к моей статье об учете потерь,{4 По-видимому, речь идет о работе [16].} но не препятствовал ее публикации. Ему же я обязан появлению в сборнике ВИЗР двух моих работ: ,Подсчитывается ли армия вредителей?» и «Эффективность мероприятий и учет потерь». Мои статьи Бек читал внимательно, не сразу с ними соглашался, но постепенно мне удалось его полностью убедить. Наиболее острой моей статьей, направленной против ОБВ (Общества по борьбе с вредителями), была статья «Эффективность мероприятий и учет потерь». Она была опубликована в 1933 г. и представляла собой автореферат моего доклада на Съезде ОБВ, во главе которого стоял Зеленухин. Последний очень подозрительно ко мне относился из-за моей первой статьи об учете потерь... Возможно, он вполне искренне меня подозревал в прямом вредительстве и даже хотел привлечь меня к ответственности. Моя работа «Эффективность мероприятий...» имела довольно большой эффект и была впоследствии использована комиссией по ревизии деятельности ОБВ. Как известно, дело кончилось ликвидацией ОБВ. Мне говорили, что эту статью внимательно читал С. М. Киров".
Плановой работой отца в ВИЗР было определение экономического значения вредителей — злаковых мух, т. е. продолжение работы, начатой им в Самаре. Применяя методы математической статистики, отец рьяно взялся за дело и "постарался выяснить истинное значение ряда вредных насекомых, не считаясь с общепринятыми представлениями о степени их вредоносности". В результате своих работ он пришел к выводу, что "экономическое значение вредителей, как правило, значительно преувеличивается" [2*]. На основании многочисленных поездок по сельскохозяйственным районам страны и математической обработки полевых материалов отец показал, что сильное или хотя бы заметное повреждение зерновых злаков насекомыми представляется скорее исключением, чем правилом [15] (см. также гл. 5).