Летом в Череповец с концертами приехал Гуннар Грапс[113]. Нельзя было определенно сказать, существовала ли все еще группа «Рок-Сентябрь». И уж точно было неясно, будет ли она существовать в дальнейшем, поэтому Вячеслав Кобрин принял предложение Грапса и в марте 1984 года уехал в Таллинн играть в его ансамбле Magnetic Band. Позже Кобрин будет сотрудничать и с Яаком Йоалой[114], и с Тынисом Мяги[115], а затем организует свою группу «Кобрин Блюз Бэнд». Через некоторое время в Череповце будет собран состав «Рок-Сентября» без Кобрина, но и он просуществует недолго. Участие в этом проекте Александра прекратилось, как только началась сумятица.
Башлачёв защитил диплом на тему «Музыкальная критика на страницах газеты Германской коммунистической партии “Unsere Zeit”». Оппонентом этой дипломной работы был Валерий Маркович Паверман, а научным руководителем — заведующий кафедрой «История печати» Владимир Валентинович Кельник. Владимир Валентинович рассказывал, что работа над дипломом шла великолепно, Александр был аккуратен и исполнителен, а также, что «он был богемным, но за годы учебы произошла эволюция к тому, что называется партийным журналистом». За чистовым вариантом диплома научный руководитель сам ходил к своему студенту в дом на улице Сакко и Ванцетти. Владимир Валентинович отметил, что у Башлачёва «не было все разбросано, как свойственно поэтам», а также что он по-детски жаловался и собирался побить кого-то из гостей, кто наследил и разбил или поломал что-то.
5 сентября Александр писал Сергею Нохрину: «Через пять часов, наконец, закончатся пять лет [вручат диплом об окончании университета]... Эта неделя в Свердловске была утомительно сумбурной. Моросящий дождь, мокрые носки, бесконечные полстакана вина, окурки на полу, кашель, насморк, больной желудок. К последнему шабашу я опоздал на два дня... Попрощались со всеми наспех в коридорах УрГУ и на трамвайных остановках.... 1 сентября мы с ним [Александром Измайловым] пошли на вокзал. Испытали острый приступ ностальгии, вошли в вагон, чтобы занести рюкзаки дамам с четвертого курса... Мы со стариком [Измайловым] не нашли сил выйти из вагона, так и уехали в Красноярск. Я за шесть часов набил себе о струны крупные мозоли, охрип от водки, Гоголя и чувства благодарности декану. Назад ехали той же ночью в пустом поезде, пьяные и умиротворенные».
Башлачёв вернулся в Череповец. Татьяна Владимировна Кобрина: «Осенью собрались у нас, за столом засиделись. Саша начал пересказывать фильм с Янковским «Тот самый Мюнхгаузен». Он очень любил этот фильм, весь вечер рассказывал со всеми подробностями[116]. Были распахнуты окна, бабочки стали залетать на свет, и кому-то в голову пришла мысль: а не пойти ли нам купаться? И мы пошли на реку: Матвей[117], Славка, Сашка и я — вчетвером. Песок, река — всё в полной темноте. А Сашка все рассказывает про Мюнхгаузена. И мне так интересно было его слушать, последовательность повествования, его непрерывность, Сашин интерес к тому, о чем там говорилось. Он приводил какие-то реплики, прямую речь в качестве примеров. Пришли мы на речку. Славка задрожал, сел на камушек и говорит: «Ребята, я не пойду купаться». Мы на него водрузили всю одежду, потому что было совсем темно. Сказали, чтобы он кричал нам, где берег. Вода была еще теплая, а воздух уже холодный. На обратном пути Саша опять рассказывал о фильме».
Светлана Шульц: «Однажды он приехал. Моя дочь Анна лежала в больнице, ей, наверное, было года три. Он говорит: «Пойдем, сделаем ей концерт». Я говорю: «Пойдем». Тогда было невероятно встать под окнами детского отделения больницы, но мы это сделали. Когда уже появились врачи, мы ушли. Но ребенок с удовольствием прилип к окну, смотрел на все это».
3 октября Александр был принят на работу корреспондентом газеты «Коммунист». Год назад, на преддипломной практике, он работал в отделе писем, возглавляемом Людмилой Павловной Мамченко. У них сложились очень хорошие взаимоотношения. Приехав на постоянную работу, Башлачёв хотел попасть в тот же отдел, так как деятельность там представлялась ему самой интересной из всех возможных в «Коммунисте». Однако ему пришлось довольствоваться работой в партийном отделе. Александр писал Сергею Нохрину: «Что сказать о работе? Сережа, никогда, ты слышишь, никогда не переступай порога партийного отдела, где я сейчас имею место быть. Я ежедневно вкручиваю в свои пустые глазницы две электрические лампочки и начинаю освещать работу комсомола нашего славного города, но где-то к обеду спираль теряет свой накал, а после обеда наступают полные потемки». «Сверкающей змейкой скользит по клетям стана «150» горячая сталь...» — так начиналась статья поэта, носившая название «Силовое поле» («Коммунист» от 1 мая 1984 года). Казалось, что иногда он специально писал нарочито плохо, используя штампы: «Комсорг бригады Е. Губанова приняла это знамя во время праздничного приема молодых передовиков...» (из статьи «Алые вымпелы, алые маки», «Коммунист» от 15 июля 1984 года). Сергей Герасимов: «Ему, естественно, приходилось писать про комсомольский строй. Я хорошо помню, мы с Сашей Смирновым брали газету, где была его [Башлачёва] статья, и сидели с сухим вином, отдыхали. Я примерно помню: «Вот стальная балка взмыла вверх...» Он так образно писал, мы полночи могли просмеяться над этими строчками. Он умел преподнести статью так, что и вашим, и нашим. С одной стороны, он все обстебывал, что было абсолютно очевидно, с другой стороны, ребята из комсомола, из партии, не понимали этого, им очень нравилось». Некоторые свои статьи Башлачёв публиковал под псевдонимом А. Уральцев.
113
Эстонский певец и музыкант, лидер группы Magnetic Band. Отличительной чертой этого коллектива было то, что лидер-вокалист (Грапс) играл на ударных.