22 января состоялся квартирный концерт около станции метро «Коломенская». Запись этого мероприятия производил Олег Величко.
Приблизительно 24 января у Олега Ковриги состоялся важный разговор с Александром. Рассказывает Олег: «Мы с Мишей Симоновым[279] договорились, что надо обязательно записать Башлачёва в студии. Ну сколько, в конце концов, можно тянуть? Время идет, а записи в основном квартирные, на подручных средствах. Миша говорит: «Давай недели через две. Мне еще надо достать то-то и то-то». Я Саше говорю: «Всё. Давай тебя запишем по-нормальному, в студии». «Давай. Но только в течение трех дней». Я говорю: «Не успеем за три дня. Надо еще чего-то достать. Давай недели через две». «Нет. Не могу. Только три дня. Извини». Я тогда очень удивился. Понятно было, что он не выпендривается, потому что он никогда не выпендривался. Это не было ему свойственно».
26 января Башлачёв дал концерт в Институте элементно-органических соединений Академии наук СССР на улице Вавилова, в котором работал Олег Коврига: «Они пришли в ИНЭОС с Настей и ее подругой Светой. Мы со Светой пили спирт. Настя, естественно, не пила, потому что была беременна. А Саша на нас смотрел, смотрел — и говорит: «Ладно, налейте и мне немножко водки». Поскольку все это происходило в химической лаборатории, я ему налил в маленькую мензурку, из которых мы там пили. Он ее в руку взял: «Это, случайно, не цианистый калий?» — спрашивает. «Нет». — «И пью я цианистый калий, и ем я цианистый кал...» После концерта, когда было выпито уже довольно много, Саша увидел восковую грушу, попробовал ее куснуть, но груша-то была ненастоящая, и он кинул ее куда-то, куда глаза глядят. Хорошо, что попал в вакуумную установку». Вспоминает Илья Смирнов: «Там угощали спиртом, но Башлачёв как раз был совершенно не склонен напиваться, ему и так было весело. [Когда мы ехали по домам] На “Ленинском проспекте” в вагон метро сел какой-то невероятный мужичок, гораздо более поддатый, чем все мы, вместе взятые, в тулупе, застегнутом не на те пуговицы, на которые положено, криво надетом треухе... И Башлачёв говорит: “Вот он, Батька-топорище”!»
Марина Тимашева рассказывает: «Потом он сказал, что хочет у меня играть еще один квартирный концерт. Но на следующий день я должна была рано утром улетать на самолете в командировку по своим театральным делам. Плюс он позвонил буквально за день, то есть было еще и трудно найти людей с деньгами, плюс я была смертельно простужена. Я ему говорю: «Давай я с кем-нибудь из ребят договорюсь не в моей квартире, но устроимся». И в первый раз в жизни он вдруг как-то странно и капризно сказал: «Нет, хочу у тебя!» Отказать ему я не могла». В результате 29 января дома у Марины состоялся один из последних концертов Башлачёва. Его записывал Маринин муж, Сергей Тимашев, и часть песен, исполненных тогда, издана на альбоме «Башлачёв VII» (треки 4–15). Марина продолжает: «Он начал, как водится, с более или менее ранних песен, улыбался, а потом я с кухни слышу, что он поет в такой последовательности: сначала «Когда мы вдвоем», потом, не останавливаясь, через гитарный перебор поет «Ванюшу» и дальше, без остановки, — «Посошок». И я понимаю, что эта последовательность песен мне не нравится, потому что в ней есть логика. То есть сначала человек пишет прощальное письмо кому-то, потом он рассказывает историю смерти, а потом поет про посошок, про отпевание, про загробную жизнь». На этом выступлении коду своей известнейшей песни «Время колокольчиков» Александр исполнил без слов «я люблю» и заменив «рок-н-ролл» на «свистопляс».