Душа тебя сначала научит вымыть эти руки, чтобы ты был готовым к тому, что она тебе должна дать в этот раз, к тому, что ты должен пронести, что ты должен отработать, реализовать в себе.
И только через страдание! Это же очень мучительно: осознать вдруг, что вроде как я — гитарист, у меня ансамбль, банда, мы играем, у нас название есть, и нам свистят, хлопают. А потом понять, что ты на самом деле просто дерьмо, в общем-то, еще.
Понять это не обидно! Это ни в коем случае не обидно! Это великая честь для человека: понять, что он — дерьмо. Вот только после этого...
Москва, февраль 1986
В несокращенном виде интервью публикуется впервые. Приводится по фонограмме. Фрагменты интервью были опубликованы в следующих изданиях:
• КонтрКультУра (Москва). 1991. № 3. С. 38–44.
• Независимая газета (Москва). 02.07.1992. С. 5.
• Александр Башлачёв «Стихи». М.: Х. Г. С., 1997.
• Александр Башлачёв «Как по лезвию». М.: «Время», 2005.
3. Интервью Андрею Кнышеву для телевизионной передачи «Веселые ребята»
11 мая 1986 года для передачи «Веселые ребята» на проспекте Калинина телевидение снимало материал с участием А. Башлачёва. Передача вышла в эфир в декабре, отснятый в этот день материал в нее не вошел — по неофициальной информации, благодаря спетому Сашей «Времени колокольчиков». Материал смыт, интервью подготовлено к публикации по сохранившемуся подстрочнику. С А. Башлачёвым беседует А. Кнышев.
АК: Глядя на вас, трудно сказать, что вы тяготеете к западной эстраде, к западной музыке...
АБ: Видите ли, наш учитель Козьма Прутков учил нас — зри в корень. И вот, если зреть в корень, то корень рок-музыки — это корень человеческой души. И мы в свое время не поняли, что запутались в рукавах чужой формы. Я просто хочу сказать, что надо искать корень своей души. Каждый должен поискать корень своей души. Мы живем на русской земле, и мы должны искать корень свой, русский. И он даст ствол, а ствол даст ветви, а к ветвям подойдет музыкант. Он ветвь срежет, из коры сделает дудочку и будет на ней играть, а саму ветвь использует в качестве розги, скажем так, вицы. И вот будет он этой вицей сечь, а люди боятся, когда их секут, им больно. Они понимают, что секут не для того, чтобы сечь, а для того, чтобы высечь. А высечь можно искру из человека, если его сечь.
АК: Вы высекаете?
АБ: А вы как думаете? Давайте я вам лучше спою.
АК: Давайте.
АБ: Знаете, есть такая пословица: «Простота хуже воровства». Я понимаю эту пословицу так, что если ты не обрел в себе какой-то корень, то лучше сначала попробовать что-то украсть, попробовать на себя чужую форму. Потому что твоя простота никому не нужна, ты ничего не скажешь, если ты пуст. А вот уже потом нужно переодеваться. И когда мы переодеваемся, уже нужно видеть, что мы в своей форме, в своих рубахах, в своих... в том, что есть. Своя рубашка ближе к телу.
АК: Как вас принимают?
АБ: Меня принимают? Я не играю в залах, я не играю больших концертов, я играю тем, кто хочет меня слышать. Тот, кто зовет меня к себе домой, например, соберет двадцать, тридцать, может, и пятьдесят человек, я играю, меня принимают хорошо. Понимаете, самое главное, когда человек скажет: «Ты спел, и мне хочется жить», — мне после этого тоже хочется жить. А вот когда человек говорит: «Мне не хочется жить», — я бессилен.
АК: А как вас можно назвать? Раньше были барды. Как вы себя...
АБ: Как я себя величаю? Я — человек поющий. Есть человек поющий, рисующий, есть летающий, есть плавающий. Вот я — поющий, с гитарой.
АК: Человек летающий — он летает для себя.
АБ: И я пою для себя, а как же? Конечно, я пою для себя, это помогает мне жить, делает меня, я расту.
АК: Ну, это делает и нас тоже.
АБ: Конечно, мы живем единым Духом.
АК: Слава Богу, что вы поете такие песни, которые делают нас. А если бы вы пели другие песни?
АБ: Я бы не пел другие песни. Если кто-то поет другие песни, это его вина. Беда, скорее, а не вина. А я пою эти песни. А потом, если человек вообще поет песни, пусть они неграмотно сделаны, плохо. Он поет, даже если это вредные песни. Есть и такие песни. Я считаю, что вредная песня — это песня, которая не помогает жить, которая ноет. То есть если мне плохо и ко мне придет кто-то, кому тоже плохо, нам не станет от этого хорошо. Мне не станет хорошо от того, что кому-то плохо. Мне — не станет. И поэтому нытик разрушает, а не создает. Но раз он уже ноет, значит у него уже болит, значит он запоет, в конце концов. Своей болью запоет он. Когда человек начал петь, это был плач сначала.