Рыбный день. Не торопясь, глотаю рыбий жир Я наблюдаю растворимый мир Рыбный день
Налегке мы резво плавали в ночном горшке И каждый думал о червячке На персональном золотом крючке Но вот сейчас начнется рыбный день По всем приметам будет рыбный день Сегодня все идет наоборот Вот-вот нам перекроют кислород Для тех, кто вовремя купил билет
Сейчас начнется новый рыбный год Один из миллиона рыбных лет
1983
(Приводится по рукописи, 1984)
Трагикомический роман
Часы остановились в час.
Как скучно нам лежать в постели.
Как жаль, что наше «Ркацители»
Нас не спасает в этот раз.
Скрипит пружинами диван.
В углу опять скребутся мыши.
Давай очнемся и вдвоем напишем Трагикомический роман.
Давай придумаем сюжет,
В котором нам найдется место,
В котором можно будет интересно Прожить хотя бы пару лет.
Я буду к зависти толпы
Тебя любить любовью страстной,
Когда исчезнет мой проклятый насморк,
А также скука и клопы.
На океанских берегах
Для нас пристанище найдется.
И нам с тобою больше не придется Все время думать о деньгах.
Не нужно думать о вине.
Не нужно печь топить дровами.
Мы будем там дружить с медведями и льва* Забыв о будущей войне.
Ведь нет границ у странных стран.
И наши перья мы не сложим.
Тьмы низких истин, как всегда, дороже Нас возвышающий роман.
Итак, мы пишем наш роман.
Творим немыслимое чудо...
А на немытую посуду Ползет усатый таракан.
1983
(Приводится по распечатке Людмилы Воронцовой, 1984)
Хозяйка
Сегодня ночью — дьявольский мороз Открой, хозяйка, бывшему солдату!
Пусти погреться, я совсем замерз —
Враги сожгли мою родную хату.
Перекрестившись истинным крестом.
Ты молча мне подвинешь табуретку.
И самовар ты выставишь на стол,
На чистую, крахмальную салфетку.
И калачи достанешь из печи С ухватом длинным управляясь ловко Пойдешь в чулан, забрякают ключи, Вернешься со своей заветной поллитровкой.
Я поиграю на твоей гармони.
Рвану твою трехрядку от души.
Чего сидишь, как будто на иконе —
А ну, давай, пляши, пляши, пляши!
Когда закружит мои мысли хмель И «День победы» я не доиграю,
Тогда уложишь ты меня в постель, Потом сама тихонько ляжешь с краю.
А через час я отвернусь к стене. Пробормочу с ухмылкой виноватой — «Я не солдат... Зачем ты веришь мне? Я все наврал — цела родная хата.
И в ней есть все — часы и пылесос.
И в ней вполне достаточно уюта.
Я обманул — я вовсе не замерз,
Да тут ходьбы всего на три минуты».
Известна цель визита моего —
Чтоб переспать с соседкою-вдовою,
А ты ответишь: «Это ничего»,
И тихо покачаешь головою.
И вот тогда я кой-чего пойму И кой-о чем серьезно пожалею.
И я тебя покрепче обниму И буду греть — пока не отогрею.
Да, я тебя покрепче обниму И стану сыном, мужем, братом, сватом. Ведь человеку трудно одному,
Когда враги сожгли родную хату.
1983
(Приводится по рукописи, 1983)
«Не позволяй душе лениться...»
Не позволяй душе лениться.
Лупи чертовку сгоряча.
Душа обязана трудиться На производстве кирпича.
Ликует люд в трамвае тесном.
Танцует трудовой народ.
Мороз и солнце — день чудесный Для фрезеровочных работ.
В огне тревог и в дни ненастья Гори, гори, моя звезда!
Звезда пленительного счастья —
Звезда Героя соцтруда.
Решил партком единогласно Воспламениться и гореть.
В саду горит костер рябины красной,
Но никого не может он согреть35.
Не мореплаватель, не плотник,
Не академик, не герой, —
Иван Кузьмич — ответственный работник.
Он заслужил почетный геморрой.
Его пример — другим наука.
Век при дворе, и сам немного царь.
Так, черт возьми, всегда к твоим услугам Аптека, улица, фонарь.
35 В рукописи 1983 года эта строфа завершала стихотворение.
Как славно выйти в чисто поле И крикнуть там: — Червона мать!
Мы кузнецы. Чего же боле?