На чем же строить сюжет в произведениях о будущем? С этим вопросом Беляев обращался, как он вспоминал, к десяткам авторитетов, вплоть до А. В. Луначарского. И в лучшем случае он получал ответ в виде стандартной формулы: на борьбе старого с новым. Конкретизируя, приходилось экстраполировать законы диалектического развития и предугадывать сюжетно-конфликтные формы проявления этой борьбы.
К тому же читателя необходимо было увлечь рассказом о будущем, что само по себе было достаточно трудно. Вот почему Беляев подчеркивал, что все эти трудности создания подлинно советской научной фантастики решаются «приближениями, опытом, экспериментом. Как результат — огромные «отходы производства».
Так обосновывал Беляев творческие принципы и задачи, стоящие перед советской научной фантастикой, так представлял он себе трудности на пути к роману о будущем.
Призыв Беляева к всестороннему освещению будущего — как главного героя фантастики — прозвучал еще в 30-е годы. Но никто из фантастов, в том числе и сам Беляев, не смог тогда нарисовать сколько-нибудь впечатляющие образы людей даже близкой эпохи. К решению этой задачи советская фантастика приступила много позднее.
Часть тринадцатая
После «Борьбы в эфире» вышло несколько произведений о будущем. Среди них — научно-фантастический и политический роман Э. Зеликовича «Следующий мир» (1930).
Как и в других подобных произведениях того времени, автор прежде всего подробно рассказывает о науке, технике и культуре коммунистического общества, но он стремится также показать и различные стороны жизни людей, затрагивает, в частности, вопросы семьи, брака, воспитания и обучения детей, труда и отдыха, общественного питания.
Автору удалось показать будущее реалистически и правильно подметить тенденции современного прогресса. Свое отношение к теме автор отчетливо выразил в следующих словах, приведенных в романе: «Никто не может знать, каким будет человеческое общество через сотни и даже десятки лет. Но мы отлично представляем себе, каким оно должно быть».
В публицистической, как указано в подзаголовке, повести Яна Ларри «Страна счастливых» (1931), действие которой относится примерно к концу нашего века, можно найти все аксессуары произведения о будущем. Там и радостная свободная атмосфера грядущего бытия, и «голубые города» (правда, они носят конкретное название, вроде Магнитогорска), и общественное питание, и «коммунальные телевоксы» (робот-прислуга).
Разумеется, герои носят «созвучные эпохе» имена: Нефелин, Яхонт, Бриз, Молибден, Африк, Шторм… Но картины относительно далекого будущего представляются — особенно сейчас — безусловно наивными. Труд очень легок, жизнь беззаботна и изображена в виде чудесной сказки. Литературные недостатки повести совершенно очевидны: в ней нет ни живых людей, ни даже техники. Это лишь схема, лишь конспект.
Позднее вышел еще роман «Арктания» Г. Гребнева (1938) и повесть «Концентрат сна» Л. Платова («Вокруг света», 1939).
Сюжет «Арктании» составляет борьба с последствиями фашизма, уцелевшими после войны. Коммунизм уже установлен на всей планете. Не давая всеобъемлющей картины грядущего, автор показывает грандиозные преобразования, совершенные на Земле. Он описывает новую Арктику, где возник город Североград, преображенную Сахару, транспорт будущего — гигантские подводные лодки, стратопланы и дирижабли, усовершенствованные способы связи. Роман имеет заголовок «Арктания» — по названию летающей станции, которая постоянно находится над Северным полюсом.
«Концентрат сна» Л. Платова содержит наброски картины мира, каким он будет спустя столетие, когда удастся победить сон и полностью раскрыть огромные возможности, какими располагает человек.
Ни в одном из произведений 30-х годов, как и более ранних, нет полнокровных образов людей, нет показа человеческих взаимоотношений, нет конфликтов, нет изображения душевного мира героев.
Все же эти социальные утопии, несмотря на свое несовершенство, оставляли у читателя ощущение неизбежности победы коммунизма и наступления лучшего будущего. Их можно считать предшественниками послевоенной социальной фантастики.
И лишь много позднее, с конца 50-х годов, после того как по-новому начали обсуждаться проблемы, связанные с формированием личности, взаимоотношениями между техникой и человеком, появилась возможность и представить себе ряд аспектов характера человека завтрашнего дня, появилась возможность говорить о морально-этических, психологических, социологических сторонах того будущего, которое ранее рисовалось лишь с внешней и прежде всего научно-технической стороны.