и мы услыхали из соседней комнаты, как он слабым го
лоском, еще слегка картавя, стал говорить наизусть стихи
Полонского «Качка в бурю»:
Гром и шум. Корабль качает,
Море темное кипит;
Ветер парус обрывает
И в снастях свистит 6.
Разумеется, он не понимал тогда очень многого в этих
стихах, но что-то ему в них нравилось. Он, оче
видно, чуял их лиризм, который уже тогда был
ему близок.
Когда Саше минуло семь лет, мать нашла, что он уже
настолько велик, что пора отпустить няню. <...>
С семи лет, еще при няне Соне, Саша начал увлекать
ся писанием. Он сочинял коротенькие рассказы, стихи,
ребусы и т. д. Из этого материала он составлял то аль
бомы, то журналы, ограничиваясь одним номером, а ино
гда только его началом. Сохранилось несколько малень
ких книжек такого рода. Есть «Мамулин альбом», поме
ченный рукою матери 23 декабря 1888 года (написано в
восемь лет). В нем только одно четверостишие, явно на
веянное и Пушкиным и Кольцовым, и ребус, придуман
ный на тот же текст. На последней странице тщательно
выведено: «Я очень люблю мамулю». Весь альбом, фор
мата не больше игральной карты, написан печатными
буквами. «Кошачий журнал» с кораблем на обложке и
кошкой в тексте написан уже писаными буквами по двум
линейкам. Здесь помещен только один рассказ «Рыцарь»,
не конченый. Написан он в сказочном стиле. Упомяну
еще об одной книжке, составленной для матери и напи
санной печатными буквами. На обложке сверху надпись:
«Цена 30 коп. Для моей крошечки». Ниже: «Для моей
маленькой кроши». Еще ниже — корабль и оглавление.
В тексте — рассказик «Шалун», картина «Изгородь» и
стишки «Объедала»:
Жил-был маленький коток,
Съел порядочный
Пирог.
Заболел тут животок —
Встать с постели
Кот не мог.
44
К сожалению, дат нигде нет. Все эти ранние попытки
писать обнаруживают только великую нежность Саши к
матери, а также его пристрастие к кораблям и кошкам.
Но интересно то, что Саша уже тогда любил сочинять
и писал в разном роде, подражая различным об
разцам.
Заключая первый период Сашиной жизни, скажу еще
несколько слов об его характере. Саша был вообще свое
образный ребенок. Одной из его главных особенностей,
обнаружившихся уже к семи годам, была какая-то осо
бая замкнутость. Он никогда не говорил про себя в тре
тьем лице, как делают многие дети, вообще не любил
рассказывать и разговоров не вел иначе как в играх, да
и то выбирал всегда роли, не требующие многословия.
Когда мать отпустила няню Соню, она наняла ему при
ходящую француженку, которая с ним и гуляла. Это бы
ла очень живая и милая женщина. Она расположилась
к Саше и очень старалась заставить его разговаривать,
но это оказалось невозможным: Саша соглашался только
играть с ней, а с разговором дело не шло. Мать решила,
что не стоит даром тратить деньги, и отпустила францу
женку.
При всей своей замкнутости, маленький Саша отли
чался необыкновенным прямодушием: он никогда не
лгал и был совершенно лишен хитрости и лукавства.
Все эти качества были в нем врожденные, на него и не
приходилось влиять в этом смысле. Кроме того, он был
гордый ребенок. Его очень трудно было заставить просить
прощения; выпрашивать что-нибудь, подольщаться, как
делают многие дети, он не любил. <...> Но изменить его
наклонности, повлиять на него, воспротивиться его жела
нию или нежеланию было почти невозможно. Он не под
давался никакой ломке: слишком сильна была его инди
видуальность, слишком глубоки его пристрастия и ан
типатии. Если ему что-нибудь претило, это было не
преодолимо, если его к чему-нибудь влекло, это было
неудержимо. Таким остался он до конца, а когда
сама жизнь начала ломать его, он не выдержал этой
ломки. Делать то, что ему несвойственно, было для не
го не только трудно или неприятно, но прямо губи
тельно. Это свойство унаследовал он от матери. Она
тоже не могла безнаказанно делать то, что ей не было
свойственно.
45
Глава II
ДЕТСКИЕ И ОТРОЧЕСКИЕ ГОДЫ
За эти годы Саша сблизился с двоюродными братьями
Феролем и Андрюшей; летом он проводил с ними много
времени, так как они жили обыкновенно в Шахматове,
а зимой виделся редко, только по праздникам. Тогда же
появился и сын нашей кузины Виктор Недзвецкий, так
называемый «Буля», который был одних лет с Феролем,