ным пафосом произнес свою дурацкую речь над мнимым
обломком лакриматории (вазы, в которую роняли слезы
римляне).
Публика много смеялась во время этого комического мо
мента, но наибольший успех выпал, кажется, на долю Фе-
роля, который был необычайно смешон, когда появился с
53
кочном капусты и большой свеклой в руках, сохраняя
при маленьком росте и искусственно утолщенном брюшке
чрезвычайно солидный и важный вид. Вся его речь была
комична, так что публике было над чем посмеяться.
«Философы» тоже понравились. Эта сцена была очень
красиво поставлена. На жертвенниках курились какие-то
благовония, вероятно, одеколон, а пол был усыпан бу
мажными розами, сделанными руками мадемуазель Marie.
Спектакль был повторен у Недзвецкпх в том же сезоне.
Саша был тогда уже в восьмом классе. Весной 1898 го
да он кончил курс гимназии, после чего снялся в той
самой фотографии Мрозовской на Невском, где выставле
ны были прекрасные портреты Далматова в роли короля
Лира. Саша был большой поклонник этого артиста, так
что ему было особенно приятно сниматься именно у Мро-
зовской. Портрет его вышел, однако, не очень удачно, он
довольно плохо отделан. Саша был тогда в периоде
любовных мечтаний и некоторого франтовства. В белые
ночи гулял он по Невскому и по Островам вместе с дву
мя товарищами, Гуном и Фоссом. На этом портрете, по
жалуй, никто бы ему не дал семнадцать с половиной лет.
Он скорее похож на шестнадцатилетнего мальчика, что
и было на самом деле. Саша был моложав до последних
лет своей жизни, когда стало расшатываться его крепкое
здоровье. <...>
Прибавлю несколько слов относительно выбора того,
что декламировал Саша в те годы. Из «Гамлета» он вы
бирал чаще всего монолог «Быть или не быть...», из
«Отелло» — только рассказ перед сенатом. Несмотря на
большое пристрастие к «Макбету», он никогда не брался
за эту роль, и вообще в его репертуаре были только ли
рические или философские темы; героических, вообще
действенных моментов он не брал.
Во время сезона 1897—1898 года Саша продолжал
изучать роль Ромео. Он задумал поставить в Шахматове
сцену перед балконом и в ближайшее лето с жаром при
нялся осуществлять эту трудную затею. Несоответствие
нашей обстановки его не смущало. Главное затруднение
было в том, что некому было играть Джульетту, так как
ни молодых барышень, ни дам в нашем обиходе реши
тельно не было. Кончилось тем, что роль эту пришлось
поручить все той же тете Липе, которая и на этот раз
оказалась в Шахматове. Ни наружность ее, ни голос, ни
манеры не соответствовали роли. В молодости она с
54
успехом играла в любительских спектаклях роли комиче
ских старух в бытовых пьесах. Стихов она произносить
не умела, но Саша мирился со всем, лишь бы было к ко
му обращаться и получать реплики. Начались приготов
ления. Саша давно уже знал свою роль, но тетя Липа,
конечно, не знала, и мне пришлось учить ее хотя бы
толково и с должными ударениями произносить стихи.
Тон ее был безнадежно бытовой и реальный, но уж тут
я была бессильна. Костюм для Джульетты мы сооруди
ли очень сносный: что-то светлое с жемчужными бусами
на открытой шее и в белокурых волосах. Но все это было
не важно, так как спектакль должен был происходить
вечером в саду и при лунном, к тому же не полном ос
вещении.
Ромео был озабочен, главным образом, собственным ко
стюмом и балконом Джульетты. Для последнего он остро
умно использовал столбы от бывшей гимнастики, приде
лав к одному из них подобие вышки с приставной лест
ницей сзади. Представление происходило на той же
лужайке, где разыгрывали когда-то сцену из Козьмы Прут
кова. Костюм Ромео с быстротой и веселой готовностью
сшила изобретательная бабушка. Она сделала подобие
жюстокора * с короткими панталонами — из летней гим
назической блузы и брюк, разукрасила все голубым ко
ленкором и пришила к сильно открытому вороту белый
кружевной воротник. Длинные белые чулки и черные
туфли с голубыми бантами дополняли наряд. Но лучше
всего был голубой берет с ястребиным пером, найденным
бабушкой на лужайке за садом, которое она пришпилила
круглой брошкой из стекол с радужной окраской. В этом
костюме Саша был, кажется, еще лучше, чем в печаль
ном наряде Гамлета, который он давно уже смастерил
себе при помощи матери для чтения монологов; за этот