ше моего. Тут же поведал он мне о своем интересе к
спорту и, в частности, о пристрастии к американским го
рам. Физическою силой и физическим здоровьем наделен
он был в избытке и жаловался, как-то, на чрезмерность
этих благ, его тяготящую.
Заходя по вечерам в кафе Филиппова на углу Боль
шого пр. и Ропшинской ул., нередко встречал я там за
столиком А. А. Незатейливая обстановка этого уголка
привлекала его почему-то, и он, вглядываясь в публику
и прислушиваясь к разговорам, подолгу просиживал за
стаканом морса. «Я ведь знаю по имени каждую из при
служивающих девиц и о каждой могу рассказать много
п о д р о б н о с т е й , — сказал он мне о д н а ж д ы . — Интересно».
Посидев в кафе, ходили мы вместе по Петроградской сто
роне, и, случалось, до поздней ночи. Запомнился мне теп
лый летний вечер, длинная аллея Петровского острова,
бесшумно пронесшийся мотор. «Вот из такого, промельк
нувшего когда-то мотора вышли «Шаги К о м а н д о р а » , —
сказал А. А. — И два варианта» («С мирной жизнью по
кончены счеты...» и «Седые сумерки легли...»). И приба
вил, помолчав: «Только слово мотор н е х о р о ш о , — так ведь
говорить неправильно» 20.
Жизнь, неотступная, предъявила свои требования и к
Блоку. Уже за несколько дней до призыва сверстников —
ратников ополчения, родившихся в 1880 году, А. А. на
чал волноваться и строить планы, ничего, впрочем, не
предпринимая. Со мною он делился опасениями, и я, с
жестокостью и требовательностью человека, поклоня
ющегося, в лице Блока, воплощенному величию, предла
гал ему единственное, что казалось мне его достойным:
идти в строй и отнюдь не «устраиваться». Возражения
А. А. были детски беспомощны и не обоснованы, как у
других, принципиально... «Ведь можно заразиться, лежа
24
вповалку, питаясь из общего котла... ведь грязь, условия
ужасные... Я мог бы устроиться в *** дивизии, где у
меня родственник, но... не знаю, стоит ли» 21. Так дли
лось несколько дней, и настал срок решиться.
«Мне легче было бы телом своим защитить вас от
пули, чем помогать вам у с т р а и в а т ь с я » , — полушутя, полу
серьезно говорил я А. А. «Видно, так н у ж н о , — возражал
о н . — Я все-таки кровно связан с интеллигенцией, а интел
лигенция всегда была «в нетях». Уж если я не пошел в
революцию, то на войну и подавно идти не стоит».
Я познакомил А. А. с инженером К<лассеном>, видным
деятелем Союза Земств и Городов по организации инже
нерных дружин, и в последний момент А. А., за невоз
можностью подыскать что-либо более подходящее, был
зачислен в табельщики и направлен на фронт.
Письмо А. А., сообщающее об этом и помеченное
8 июля 1916 года, кратко; вот оно:
«Вчера я зачислен в табельщики 13-й инженерно-стро
ительной дружины и скоро уеду. Пока только кратко со
общаю Вам об этом и благодарю Вас. Что дальше — не
различаю: «жизнь на Офицерской» только кажется про
стой, она сплетена хитро».
В военной форме, с узкими погонами «земсоюза», све
жий, простой и изящный, как всегда, сидел Блок у меня
за столом весною 1917 года; в Петербург он вернулся
при первой возможности, откровенно сопричислив себя к
дезертирам 22. О жизни в тылу позиций вспоминал урыв
ками, неохотно; «война — глупость, дрянь...» — формули
ровал он, в конце концов, свои впечатления. На вопрос,
трудно ли ему приходилось, по должности табельщика, с
рабочими дружины, отвечал, что с рабочими имел дело
и раньше, когда перестраивал дом у себя в имении, и что
ругаться он умеет. (Едва ли, конечно, нужно это пони
мать в буквальном смысле. Помню, как, по его словам,
«ругался» он в 1920 году по телефону, когда, дав согла
сие на участие в вечере и подготовившись к выступлению,
так и не дождался обещанного автомобиля: брань его со
стояла в попытке истолковать устроителям вечера, что та
кое обращение с художником «возмутительно».)
Надо надеяться, что «военный» период жизни Блока
будет освещен кем-либо из близко его наблюдавших 23.
В то время, весною 1917 года, Блок всецело отдался но-
25
кому потоку. Творческие силы художника, казалось,
дремали. Личные неудобства, и тогда уже ощутительные,
мало смущали его. Так, рассказывал он мне, что, сидя на
скамье на одном из московских бульваров 24, показался
он подозрительным двум солдатам; один пожелал аресто
вать его; другой сказал, подумав, что — не стоит, и оба
ушли. Об этом случае А. А. вспоминал с мягкой и сочув