Выбрать главу

1903 и 1904 годах в альманахах «Гриф», в «Новом пути»

и в «Журнале для всех», входили в мое сознание вопло­

щением томивших душу мою тайн; в созвездии поэтов

благодатной эпохи начала XX столетия вспыхнуло новое

светило — и зажглось своим особенным, небывалым и

несравненным блеском. К тому времени, когда вышли

«Стихи о Прекрасной Даме», у меня, наряду с страстным

желанием увидеть, узнать автора книги, возникло и укре­

пилось чувство, которое я не могу назвать иначе как

* «Чем больней душе мятежной» и «Видно, дни золотые при­

шли». ( Примеч. В. А. Зоргенфрея. )

8

сомнением в подлинности его существования среди нас.

Казалось, что человек, в его земном образе, не может

быть создателем таких слов.

Много прошло времени, прежде чем увидел я Блока.

Литературные мои знакомства были ограничены; потом,

когда круг их расширился, Блок долгое время оставался

за его пределами. Я не упускал случая узнать что-либо

об Александре Александровиче; расспрашивал о нем

всех, так или иначе к нему прикосновенных. Помню,

В. С. Миролюбов, в то время редактор «Журнала для

всех», исповедуя меня, по своей привычке, как начинаю­

щего автора, первый удовлетворил моей любознательно­

сти, сообщив мне, что А. А. «высок, широкоплеч, кре­

пок здоровьем, женат и видимо счастлив». Вл. Пяст

отзывался о Блоке в выражениях восторженных, но

недостаточно определенных: преобладали эпитеты «пре­

красный» и «божественный». Поэт А. А. Кондратьев,

человек терпеливый, общительный и изысканно-любез­

ный, рисовал более точные образы: помнится, он срав­

нивал очертания лица Блока с профилями на древних

монетах, изображающих диадохов — преемников Алек­

сандра Великого. С. Городецкий давал порывистые репли­

ки, не будучи в силах сосредоточиться хотя бы на

секунду, но именно он познакомил меня впоследст­

вии с А. А.

Просматривая свой «архив» за 1905—1906 годы, я на­

хожу следы пережитых волнений. Дружеские приглаше­

ния поэтов неизменно сопровождаются упоминаниями о

Блоке — и упоминаниями неутешительными. «Хотя Блок

у меня завтра не будет, зайдите ко мне»; «Блока не бу­

дет — он всецело поглощен экзаменами» и т. п. И, нако­

нец, записка от Городецкого: «Будет Блок и еще несколь­

ко человек».

Поздней весною 1906 года, к вечеру светлого воскрес­

ного дня, приехал я в Лесной, на дачу к С. Городецкому

(Новосильцовская ул., 5). Из собравшихся помню, кроме

хозяев, А. М. Ремизова, К. А. Эрберга, П. П. Потемкина.

Едва уселись за стол на балконе, как появился запоздав­

ший несколько А. А. Первое впечатление — необычайной

светлости и твердости — осталось навсегда и в течение

долгого, немеркнущего весеннего петербургского дня

пополнилось новыми, радостными впечатлениями. Таким,

конечно, должен был быть А. А.; таким только и мог он

быть...

9

Описывать чью бы то ни было наружность — трудная

задача; описать наружность Блока — труд ответственный

и, чувствую, для меня непосильный. Между тем с каждо­

го из видевших Блока спросится. Портреты и фотогра­

фические снимки не удовлетворят потомков, как нас не

удовлетворяют изображения П у ш к и н а , — мы ищем живых

свидетельств в записках современников, записках скуд­

ных и неопределенных, и до сих пор работою воображе­

ния пополняем недочеты изобразительных средств того

времени.

В наружности всякого человека есть нечто текучее,

непрестанно образуемое. Только безнадежно мертвые

духом обладают установившейся, легко поддающейся

определению внешностью. «Мертвые души» Гоголя — бла­

годарный материал для художников даже недаровитых.

Чем напряженнее и богаче духовная жизнь, тем больше

в облике человека колебаний света и теней, тем неулови­

мее переходы от духа к материи, тем разнообразнее его

видимые явления. И притом, по необычайно меткому вы­

ражению В. В. Розанова, человек бывает сам собою лишь

в редкие минуты, когда он обретается «в фокусе» свое­

го я 2.

Прошло более пятнадцати лет с того дня, как увидел

я впервые Александра Александровича; образы живого

Блока встают в моей памяти, надвигаясь друг на друга,

затуманиваясь мгновениями и озаряясь потом волшебным

светом. Черты внешнего величия пребывают неизменно;

но тон, окраска, даже протяженность форм, соотношение

линий — меняются в игре душевных сил.

В тот весенний день увидел я человека роста значи­